Стивен Бакстер - Лучшая зарубежная научная фантастика Страница 61

— Брови! — Кишор приветствует Ясбира на манер телеведущего выстрелами из двух пальцев-пистолетов, бам-бам. — Нет, серьезно, что это ты с ними сделал?

Затем, по мере того, как он переводит взгляд с бровей на полный конечный продукт, его собственные глаза расширяются. Его челюсть слегка отвисает, превращая рот в узенькую щелочку, достаточно, впрочем, широкую, чтобы Ясбир ощутил торжество.

Он стеснялся разговаривать в молле с Рам Тарун Дасом. Ему было совсем не трудно принять, что эта фигура в упрямо атавистической одежде невидима для всех окружающих (хотя он и поражался, как это эйай ни на кого не натыкается в толкотне центрального молла). Он просто чувствовал себя глупо, разговаривая с пустым местом.

— Что за глупости? — говорил в его внутреннем ухе Рам Тарун Дас. — Люди все время беседуют по мобильникам с пустым местом. Вот этот костюм, сэр.

Этот костюм оказался ярким, этот костюм оказался парчовым, он был модного ретропокроя, так что Ясбир охотней ходил был голым, чем надел бы что-нибудь в этом роде.

— Он очень уж… смелый.

— Он как раз для вас. Примерьте его. Купите его. Вы в нем будете выглядеть стильно и уверенно, без малейшей примеси показухи. Женщины не переносят показухи.

Роботы-портные взялись за работу даже раньше, чем Ясбир расплатился по карточке. Костюм оказался дорогим. «Не таким дорогим, как все эти членства в шаади, — утешил он себя. — Ну и хоть какой реальный выход». Теперь Рам Тарун Дас проявился ровно посреди ювелирной витрины.

— Мужчины не носят ювелирных украшений. Маленькая брошь у ворота — это еще допустимо. Разве вы хотите, чтобы милые девушки сочли вас мумбайским сутенером? Нет, сэр, вы этого не хотите. Так что ювелирке твердое нет. А туфлям — да.

Ясбир прошелся во всей этой роскоши перед слегка смущенным Суджаем.

— Ты смотришься, э-э, очень прилично. Просто потрясающе. Да.

— Вы ходите, как буйвол, — сказал Рам Тарун Дас, опираясь на свою тросточку и внимательно вглядываясь. — Фу, сэр. И вот что я вам пропишу. Уроки танго. Страсть и дисциплина. Латинский огонь, но при этом строжайший из ритмов. И не спорьте, вам необходимо танго. Лучшего средства улучшить осанку еще никто не придумал.

Танго, маникюр, педикюр, краткий обзор популярной культуры и делийских сплетен («мыльная опера оскорбительна как для разума, так и для фантазии, мне ли, сэр, этого не знать»), построение беседы, игры с языком тела — когда повернуться вот таким образом, когда вступить в языковой контакт и когда его прервать, когда решиться на легчайшее многозначительное прикосновение. Пока Суджай слонялся по дому, даже более неуклюжий и потерянный, чем обычно, Ясбир болтал с пустым местом, тренируясь в латинских поворотах и припаданиях на колено с невидимым партнером. И в самом конце, утром предстоящего шаади.

— Брови, сэр. С такими бровями, как у волосатого саддху,[39] вы никогда не найдете невесту. В неполных пяти километрах отсюда есть девушка, выезжающая к клиентам на мопеде. Я ее заказал, она будет здесь не позже, чем через десять минут.

Как и всегда, Кишор не дает Ясбиру времени втиснуть ответ, а продолжает трещать.

— Так значит, теперь Дипендра?

Ясбир успел уже заметить, что Дипендра не занимает своего обычного места в тени Кишора; похоже, его и вообще нет нигде в этом пентхаузе.

— Третье свидание, — говорит Кишор и для эмфазы повторяет слова беззвучно. — Похоже, этот гороскопный эйай все-таки что-то умеет. Знаешь, вот было бы смешно, если бы теперь кто-нибудь увел ее. Так, просто для шутки.

Кишор жует свою нижнюю губу — жест давно известный Ясбиру. Затем звенят колокольчики, светильники еще больше тускнеют, огоньки масляных ламп, едва не тухнут от ворвавшегося откуда-то ветра. Стены раздвигаются, в комнату входят женщины.

Она стоит у стеклянной стены, глядя вниз, на куб света, где паркуются автомобили. Она сжимает в руках коктейль, не то молитвенно, не то озабочено. Это новый коктейль, специально придуманный для международного крикетного матча, он подается в яйцевидных бокалах, сделанных из новейшего спинового стекла, которые всегда становятся прямо, как бы их ни поставить или ни уронить. «Матч драконов», так называется этот коктейль. Добрый авадхийский виски, сироп с блестками и шесть капель китайского ликера «Каолян». Крошечный красный желеобразный дракон растворяется подобно закатному солнцу.

— Ну давайте, — шепчет Рам Тарун Дас, стоящий у Ясбира за плечом. — Смелость города берет, как говорится.

У Ясбира сухо во рту. Добавочное приложение, вклеенное Суджаем в Рам Тарун Даса, сообщает Ясбиру точные значения пульса, температуры, частоты дыхания и количество пота на ладонях. Он удивляется, что все еще жив.

Вы знаете начало, вы знаете конец, а все, что между, подскажет Рам Тарун Дас.

Ее взгляд направлен вниз, на парковочную площадку. Секундная пауза, легкий наклон его тела к ней. В этом состоит начало.

Итак, вы «mama», «мерседес», «ли-фань» или «лексус»? — шепчет в черепе Ясбира Рам Тарун Дас. Ясбир легко и непринужденно повторяет эту фразу. Чтобы она звучала естественно, он битый час репетировал, репетировал и репетировал. У него получается не хуже, чем у любого рободиктора, лучше, чем у любого из живых артистов, еще оставшихся на телевидении.

Она поворачивается к нему, ее губы слегка разошлись от удивления.

Она не может ответить иначе, говорит Рам Тарун Дас. Повторите фразу.

— Вы «тата», «мерседес», «ли-фань» или «лексус»?

— О чем это вы?

— Просто выберите что-нибудь одно. К чему душа ляжет, такой ответ и правильный.

Секундная пауза, поджатые губы. Ясбир потихоньку сцепляет за спиною руки, чтобы не было видно пота.

— «Лексус», — говорит Шулка.

Это звать ее так — Шулка. Ей двадцать два года, закончила Делийский университет по маркетингу, работает в мужских модах. По касте она Матхура, всего лишь в паре ступенек от родных Ясбира. Демографический кризис сделал для сотрясения устоев варны и джати больше, чем столетия медленного, капля за каплей, внедрения демократии. И она ответила на вопрос.

— Очень, очень интересно, — говорит Ясбир.

Она поворачивается, выгнув полумесяцы выщипанных бровей. Теперь главное, шепчет за спиной Ясбира Рам Тарун Дас.

— Дели, Мумбай, Колката, Шеннай.

Теперь она слегка нахмурилась. Господь Вишну, она просто прелестна.

— Я родилась в Дели.

— Я не это имел в виду.

Нахмуренность превращается в наноулыбку понимания.

— Тогда Мумбай. Да, определенно Мумбай. Колката жаркая, грязная и противная, а Шеннай… нет, я точно Мумбай.