Харлан Эллисон - Миры Харлана Эллисона. Т. 1. Миры страха Страница 57

Спустя некоторое время ему стало четырнадцать, потом шестнадцать, восемнадцать… К тому времени он уже понял, что в этом мире главное, нарастил мускулы, прочел книги, изведал вкус дождя и на одной из дорог нашел цель жизни. Все правильно. Назад пути нет, и не о чем жалеть. А бутербродами своими подавитесь.

Джо Боб набросил на проволоку замыкающий кабель, оставив сзади большой кусок, чтобы можно было свободно ползти. Он вытащил из рюкзака тяжелые клещи и вырезал в, колючей проволоке отверстие в форме церковного окна. Потом забросил клещи в рюкзак, перебросил его через плечо и еще раз напомнил себе, что надо продумать систему ремней, чтобы громкоговоритель и рюкзак не путались.

Затем, опустившись на живот, он пролез через проволоку под током и оказался на территории. Университета Южной Калифорнии. В этом углу прожектора никогда не перекрещивались. Непредусмотренное слепое пятно. Он же прекрасно мог видеть часового на вышке слева. Тот просматривал территорию при помощи переносного радара. Джо Боб улыбнулся. Его смеситель передавал на дисплей очертания кошки.

Он зарывался в землю, по-лягушачьи отталкивался ногами, червем переползая слепое пятно на ничейной земле. На какой-то момент он попал в зону радара, но на экране возникло лишь мутное пятно. Полицейский не стал разбираться и перевел прибор на другой участок. Джо Боб бесшумно полз дальше. (Бакаут, железное дерево невозможно расколоть. Причина — в диагональном расположении тесных волокон. Бакаут — невероятно твердое дерево с исключительной плотностью в 1,333, благодаря чему оно тонет в воде. В его порах содержится да двадцати шести процентов резины, тягучей и маслянистой. Поэтому из него делали подшипники для двигателей первых океанских пароходов.) Джо Боб был железным деревом. Он мягко и бесшумно скользил в темноте.

Здание факультета естественных наук. На мраморных перемычках дверей выгравировано: «Эссо Холл», надпись светилась в тумане, плотно укутывающем землю. Джо Боб полз к цели, рассеянно посасывая дупло зуба, где застрял кусочек украденной и с удовольствием, съеденной курицы. Вокруг здания были вразброс вмонтированы пружины-ловушки. Прижимаясь к земле брюхом, Джо. Боб деликатно выписывал вокруг них замысловатые узоры. Добравшись до здания, он сел, откинулся на. стену и с треском расстегнул клапан рюкзака.

Пластик.

Устаревшая взрывчатка в век звуковых и туманных мин. И все равно эффективная. Он заложил заряды.

Затем Джо Боб подобрался к Зданию Тактики, Бактериологическим лабораториям, Центральному компьютерному корпусу и Оружейной. Заминировал все.

Потом отполз назад к забору, отстегнул мегафон и устроился так, чтобы силуэт его не был заметен на фоне едва посветлевшего на востоке неба. И взорвал заряды.

Первыми рванули лаборатории. Потолки и стены полетели в воздух, пламя всех оттенков ударило в небо. Затем содрогнулся и рухнул Компьютерный корпус, из-под обломков слышалось шипение и летели искры, словно в ускорителях продолжали уничтожаться отрицательные частицы. Затем почти одновременно со страшным грохотом осели Факультет естественных наук и Здание Тактики, во все стороны неслись штукатурка, пыль, перекрытия и куски оплавленного металла. Наконец серией мощных, неравномерных, но ритмичных взрывов взлетела на воздух Оружейная. Финалом явился мощный олимпийский взрыв, расцветивший ночь фейерверком звездных молний.

Все пылало, время от времени раздавался треск лопающегося стекла, в огне с криками метались студенты и охрана. Джо Боб поднес к губам мегафон, выставил громкость на максимум и прокричал свои требования:

— Вы называете это академическими свободами, вы, куча земляных червей! Вы считаете колючую проволоку и вооруженную охрану в классных комнатах дорогой к знаниям? Поднимайтесь, поганки! Нанесите удар за свободу!

Смеситель гудел, реагируя на радарные пробы, и посылал на экраны помехи, плохо различимые пятна, бугры — все подряд. Джо Боб продолжал кричать.

— Отбирайте у них оружие! — Голос его гремел как в судный день, перекрывая вопли людей, пытающихся спасти свое имущество, и поднимаясь над занимающимся рассветом. — Гоните войска с кампуса! Вспомните Джефферсона, он сказал: «Люди имеют то правительство, какое заслуживают!» Разве этого заслуживаете вы?

Гудение становилось громче, радары прощупывали участок со многих сторон. Поиск сужался. Скоро они его запеленгуют, во всяком случае приблизительно. Тогда за дело примутся спецкоманды.

— Гоните войска! Время еще есть! Если хоть один из вас до конца не одурачен, значит, есть шанс! Вы не одиноки! Мы представляем разветвленное, хорошо организованное движение сопротивления… присоединяйтесь… сносите казармы, взрывайте оружейные склады! Гоните фашистов! Свобода рядом! Бейтесь за нее, пока они растеряны! Бейте варков!

Спецкоманды были размещены по наиболее опасным для нападения секторам. Они ждали, пока совпадут показания радаров и обозначится сомнительный участок; тогда наступит их время. Смеситель перешел на непрерывное громкое гудение, и Джо Боб понял, что его накрыли. Он бросил громкоговоритель в рюкзак, с треском рванул застежку чехла на липучке и выхватил распылитель.

«Пора сматываться», — сказал он сам себе.

«Заткнись, — ответил он. — Бей варков!»

«Эй, завязывай! Я не хочу, чтобы меня пришили!»

«Испугался, маменькина курица?»

«Да, мне страшно. Если хочешь, чтобы тебе отстрелили задницу, на здоровье, только меня не втягивай!»

Внутренний диалог неожиданно оборвался. Справа сквозь вьюны пробирались, расстреливая все подряд, трое с распылителями. Но Джо Боб хорошо знал свое дело.

Заряды распылителей разнесли забор из колючей проволоки и выкосили все вокруг, не затронув лишь выкопанного Джо Бобом окопа. Он сдернул с проволоки замыкающий кабель и быстро запихал его в рюкзак. Потом стал отползать, паля поверх голов.

«А я думал, ты неплохой стрелок».

«Заткнись, черт бы тебя взял. Я промахнулся, вот и все».

«Промахнулся? Ну надо же! А мне показалось, ты испугался крови».

Скользить, скользить, скользить назад, грести руками и ногами, в любой момент может накрыть струя распылителя.

«Мы представляем разветвленное, хорошо организованное движение сопротивления…» — так он кричал в громкоговоритель. Он лгал. Он был один. Он был последним. И после него еще лет сто никого не будет.

Распылители в клочья рвали землю.

«Боюсь! Я не хочу, чтобы меня убили».

Вдруг наверху завис вертолет. Откуда-то послышался тихий, хнычущий звук, и в голове снова пронеслось слово: «боюсь!»