Как высоко мы поднимемся в темноте - Секвойя Нагамацу Страница 56

Но ночами я устаю притворяться. Смотрю ролики про прежние похоронные отели, которые теперь превратили в кондоминиумы с названием типа «Башня жизни». Кажется, каждый второй бывший спортсмен с телеэкрана советует мне вернуть себе жизнь с помощью лечения, спонсируемого похоронным банком. А я, глядя на всю эту фигню, заказываю пиццу по купону для недавно очнувшихся.

Стартовала государственная климатическая кампания по отказу от бензиновых автомобилей. И теперь я на новом трамвае езжу в мой бывший школьный спортзал в местный Центр реассимиляции. Так странно видеть пустые дороги, негромко гудящие от утренней суеты улицы. Японский ресторан, где я раньше каждый день обедал, стоит заколоченный, магазинчик, где продавали сигареты, переделан в информационный киоск, куда обращаются в поисках работы или пропавших близких. На рекламных щитах на крышах зданий публикуют новые данные о выздоровевших. Временами люди останавливаются и смотрят вверх, как будто чувствуют, что мир снова начал дышать.

Прошло два месяца с того момента, как первых переболевших чумой выписали из больниц и временных госпиталей, и моя жизнь более-менее вошла в колею. В Центре реассимиляции я рассказываю куратору про новую работу – теперь я разбираю просьбы присвоить профилю в соцсетях статус мемориального, отвечаю на письма умершим в WeFuture (до покупки похоронными банками известном как BitPalPrime). Работа очень выматывает эмоционально, хоть я по-прежнему горжусь, что помогаю людям пережить боль. Моего начальника зовут Деннис, он занимается сложным делом – управляет теневыми профилями. Представляется умершим и продолжает переписку с его друзьями и родственниками.

– Когда притворяешься другим человеком, узнаешь просто безумные вещи, – как-то рассказал он за обедом. – Кто был влюблен в солиста K-pop группы, кто изменял супругу.

Раньше Деннис работал координатором по работе с утратой в похоронном отеле, что вообще-то неудивительно – он явно умеет взаимодействовать с людьми в кризисе, с теми, по кому с первого взгляда видно, что они на пределе.

– Разговаривать нужно очень медленно, – рассказал он однажды, когда я стрельнул у него зажигалку. – Я, наверно, кажусь ублюдком, но мне, правда, не плевать. И все же это работа, и, если позволишь себе каждый раз принимать все близко к сердцу, однажды просто свалишься.

Не хочу, конечно, чтобы письмо превратилось в роман, но вы должны понять, кто я такой. Я несколько недель не решался его написать. Очень боялся стучаться к вам, был уверен, что мы слишком мало знакомы, чтобы вам было до меня дело. Для интроверта, ненавидящего социальные поглаживания, всегда отказывавшегося от приглашений, я вдруг стал на удивление сильно желать человеческого общения. Хочу спросить, мерещится ли вам тоже, что по коридору дома идет кто-то из близких? И что помогает вам держаться – еда, алкоголь, фотографии, запах ношеной одежды из корзины для белья? Помните ли вы что-нибудь из того времени, когда мы были в отключке? Может, вам, как и мне, кажется, что в коме мы видели не совсем сны? Помните то темное место, где мы как будто знали друг друга и нам показывали моменты из прошлого? Глядя в окно, я чувствую себя так, будто мы все вместе прожили долгую жизнь в темном чреве: длящийся вечно первый поцелуй, давно умершие бабушка и дедушка возвращаются с войны – наши тайные воспоминания стали нашим общим прошлым.

Смотрю на дом Фланнери, маленький коттедж в испанском стиле, стоящий через два дома от моего, и вспоминаю двух сестер, которые вместе бегали и играли в софтбол в парке. Пенни, как мне известно, больше нет. Я видел ее имя на стене памяти на почте. А вас, Кейт, я заметил вчера вечером, вы вышли на пробежку и плакали. Хотел было выскочить и предложить поддержку, но другой человек, очевидно, знавший вас лучше, успел первым. Если те воспоминания, которые мы видели, правдивы, я знаю, что вы с Пенни любили смотреть черно-белые ужастики, чтобы на время забыть о проблемах с деньгами. А однажды написали и продали сценарий о двух сестрах-мошенницах, обладающих демоническими способностями, и ваши родители, казалось, впервые начали вами гордиться. Но студии, которая купила у вас сценарий, больше не существует.

Центром общения в нашем тупичке раньше был дом Алекса и Амалии, знаю, многие из вас собирались там по вечерам, делали барбекю и выпивали. А я почти никогда не заглядывал, верно? Будь Алекс все еще жив, он бы каждый день жарил шашлык, чтобы поддержать наш моральный дух. Амалия, я не пришел на вашу свадьбу на заднем дворе, но во тьме видел, как вы рассказывали моей жене, что беременны, и показывали фото с УЗИ. А Алекс тайно копил на запоздалый медовый месяц и прятал деньги в коробку из-под обуви на верхней полке шкафа в гостевой комнате (посмотрите, она, наверное, все еще там). Из рассылки я знаю, что вы каким-то чудом до сих пор беременны, несмотря на то что провели одиннадцать месяцев в коме, будто бы ваш ребенок все это время находился в стазисе. Знаю, я давно должен был зайти к вам и занести детские вещи, как делали другие соседи. Должен был стать еще одним человеком, который скажет вам, что вы не одна.

Бенни из дома со стороны нашего заднего забора, я знаю, там теперь остался только ты. Но прежде каждый вечер перед сном вы с Филлипом и вашим сыном Зики устраивали виртуальные соревнования по минигольфу. Я и не знал, что Шелли помогала вам создать иммерсивное VR-приложение, чтобы пожилые люди видели мир, не выходя из дома. А еще не знал, как часто она перелезала через забор, чтобы выпить с вами вина и пожаловаться на семейные проблемы, на то, что я почти не бываю дома. Я бы тоже хотел зайти к тебе, выпить вина и, может быть, узнать наконец, каким человеком в итоге стала моя жена. У меня есть бутылка «Пино», которую я купил специально для тебя.

Мейбл из дома напротив. К тому моменту, как началась чума, мы давно уже тебя не видели, ты много лет жила в Японии. Знаю, ты мечтала стать на исторической родине тату-мастером. Мы с женой часто видели, как твоя мама сидела на крыльце, будто ждала, что ты с минуту на минуту появишься.

– Надеюсь, с ней все в порядке, – сказала твоя мама моей жене, когда та зашла к ней на чай.

Мы уже слышали о первых вспышках чумы в России и Азии, но нам все еще казалось, что это где-то очень далеко.

Две недели назад, когда ты вернулась, я видел через окно, как твоя