Ольга и Сергей Бузиновские - Тайна Воланда Страница 52

рост» («Великан стал уходить по аллее, направляясь к Ермолаевскому

переулку…»). Позднее эта примета была намеренно смазана («маленького

роста» — «росту громадного»), зато глава, в которой профессор посетил

Ивана под видом мастера, стала называться «Явление героя». Иначе

говоря, — сына бога и смертной женщины!..

В клинике мы видим знакомые по квартире №50 чудеса изобилия (в

своем роде, конечно) — например, «громаднейших размеров кабинет», наполненный загадочной аппаратурой — «совершенно никому не известными

приборами». Булгаков уточняет: «Такого оборудования нет нигде и за

границей». А хозяин этого неземного великолепия подчеркнуто похож на

Воланда: «Впереди всех шел тщательно, по-актерски обритый человек лет

сорока пяти, с приятными, но очень пронзительными глазами и вежливыми

манерами».

Заметьте: оба профессора ставят Ивану одинаковый диагноз

(«шизофрения») и усыпляют его, оба сидят на табуретах. Они бритые, причем Воланд назван «артистом», а Стравинский — «по-актерски обритый».

«Он уйдет!» — тревожится Иван насчет иностранного консультанта. «О

нет, — уверенно возразил Стравинский, — он никуда не уйдет, ручаюсь

вам». В этом слое шифра психиатр Стравинский — очередная трансформация

Воланда. На Патриарших прудах и в клинике он что-то сделал с Иваном, и

поэт стал видеть события, отдаленные во времени и пространстве. Как писал

Бартини — «был здесь и в то же время в другом месте».

Изменить собственную природу — вот цель истинного алхимика.

Анонимный алхимический трактат XVI века сообщает: «Наша работа

представляет собой трансформацию, превращение одного существа в другое, одной вещи в другую, слабость — в силу, телесную природу — в духовную».

Но как достигалось «превращение одного существа в другое»?

В гностическом Евангелии от Филиппа говорится, что человек «будет

разорван в своей основе». Александрийские гностики учили, что «охема» —

некая нематериальная составляющая человека — должна быть отделена от

тела. «Потеряешь половину — сохранишь целое». На необходимости «быть

разорванным в своей основе» настаивает и Каролус Бовиллус («О

разумном», 1509 г.): «Человек утратил тайную энергию бытия. Ему должно

раздвоиться в себе самом и через это раздвоение вернуться к единству».

В клинике Стравинского поэт «беседовал сам с собою», и эта глава

называется — «Раздвоение Ивана». А в предпоследней главе мы видим, что

любовники, «отравленные» в подвале, умирают совсем в других местах: мастер — в клинике, Маргарита — у себя в особняке. («Ему должно

раздвоиться в себе самом и через это раздвоение вернуться к единству»).

10. «ВОСХИЩЕН БЫЛ ДО ТРЕТЬЕГО НЕБА»

В петербургском альманахе «Если» (1993, №2) появилась любопытная

публикация: доктор исторических наук Юрий Синченко вспоминает о том, как в начале шестидесятых годов оленеводческому колхозу на Таймыре

присваивали имя Гагарина. Правление горячо поддержало эту идею: народность нганасан будет рада, если «начальником» колхоза станет сын

Гагары — священной птицы, связывающей три мира. Партработник

попытался объяснить всемирно-историческое значение первого полета

человека в космос, но это не произвело никакого впечатления. «Поговорите

с нашим шаманом, он часто летает на небо», — сказали ему. Шаман все

подтвердил и очень подробно описал, как видится наша планета из космоса.

Он рассказал также о пребывании на Луне и добавил, что визит был очень

кратким: «Там свой шаман».

О возможности таких путешествий знали всегда. Многие счастливцы

посещали ближние и дальние окрестности нашей планеты и оставили

потомкам весьма подробные воспоминания. В трактате «О государстве»

Цицерон приводит рассказ Сципиона Африканского Младшего: «С этого

высокого наблюдательного пункта все казалось мне удивительным и

прекрасным. Я видел звезды, которые не видны с Земли, а их размеры были

куда больше, чем мы могли подозревать… Звезды были куда больше, чем

Земля. И действительно, последняя казалась столь маленькой, что я испытал

унижение вместе с нашей империей, которая не более чем точка на

поверхности земного шара». Проводником римского полководца оказался его

умерший отец. Он сообщил, что «те, кто завершил свою земную жизнь и был

освобожден от тела», обитают в месте, которое греки называют Млечным

Путем.

Подобный опыт переживала и Св. Тереза Авильская: «В этом вознесении

душа, казалось бы, покидает тело; а потому его природный жар понемногу

ослабевает, и оно постепенно остывает, испытывая в то же время чувство

великой радости и блаженства. При этом сопротивляться нет никакой

возможности… экстаз, как правило, увлекает непреодолимо. Прежде чем

мысль успеет предупредить тебя или как-то прийти на помощь, он

охватывает стремительно и неистово, ты видишь и ощущаешь это облако или

этого могучего орла, уносящего тебя ввысь на своих крыльях. Ты осознаешь, повторяю, и видишь воочию, как тебя уносит вдаль неведомо куда…». Затем

Св.Тереза сообщает о том, что иногда все тело ее «отрывалось от земли».

«Не всякая плоть одинакова, — учил Апостол Павел, — есть тела

земные, а есть небесные». И далее: «Знаю человека во Христе, который

назад тому четырнадцать лет (в теле ли — не знаю, вне ли тела — не знаю: Бог знает) восхищен был до третьего неба».

(Коровьев: «Королева в восхищении!»)

Героиня «была разорвана в своей основе» — «тонкое от грубого» —

чудодейственным кремом Воланда: «Маргарита догадалась, что она летит с

чудовищной скоростью, и поразилась тому, что она не задыхается». Все

ясно: сопротивление воздуха отсутствует. Но более тонкую среду движение

Маргариты возмущает: «лунный свет со свистом омывал ее тело». Очевидно.

это «астральный свет» — немыслимо разреженный «воздух» другого мира.

Иначе говоря, на бал отправилось лишь «тонкое тело» Маргариты —

невидимый гомункулус. А вот как летит Наташа: «Тяжкий шум

вспарываемого воздуха послышался сзади». Поговорив с хозяйкой, домработница пришпорила борова, — и «опять распороло воздух»! Похожее

состояние ощутил и поэт Бездомный, попавший в клинику: «После лекарства, напоившего все его тело, успокоение пришло к нему, как волна, накрывшая

его. Тело его облегчилось…».

Говоря о полетах «в теле», уместно вспомнить о хождении «по воде аки