Как высоко мы поднимемся в темноте - Секвойя Нагамацу Страница 51

и все остальные тоже. Помнишь, как мы по очереди читали ей, когда Клара уезжала в свои экспедиции? Юми любила мифы, истории о том, как боги отделили небо от земли и повесили на него луну и солнце. Я пишу тебе в дневнике нашей дочери, в том самом, где ты делал записи в последние месяцы. Мне показалось, так будет правильно. Хроника Семьи Исследователей. Книга сожалений и прощаний. Экипаж начал обретать почву под ногами – я, не ученый и не военный, иногда чувствую себя не у дел, но по вечерам играю со всеми в настольные игры и помогаю готовить пайки на завтрак, обед и ужин. Художником я стала, потому что совсем не умела ладить с людьми. Конечно, они знают о моих утратах, но здесь все кого-то потеряли. Жаль, что вас тут нет и вы не видите всего этого – водоворота звездного света за окнами корабля, постоянных споров о зондовых пробах атмосферы, воды и радиации. Я и не представляла себе, как необъятно ничто между звездами, невидимая темная материя, соединяющая все во Вселенной, как ветви нервной системы. Я подружилась или, скорее, установила рабочие отношения, с женщиной, которую капитан разбудил специально для меня. Мы рисуем фрески на стенах корабля, чтобы, когда все проснутся, он не казался таким стерильным, таким холодным – наше ветхое бунгало в Санта-Монике, водонапорную башню в родном городе командира в штате Айова. Моя подруга Дорри даже нарисовала «Город смеха», где умер ее сын. А я населяю воображаемый город лицами всех, кого потеряли члены экипажа, а небо планирую заполнить всеми планетами, которые мы встретим по пути и которые окажутся прекрасными, мертвыми или просто не подходящими для нас. Если долго смотреть на картины, почти забываешь, что все наши воспоминания о Земле вскоре станут древнейшей историей.

Стазис

Термоядерные ракеты и ускорители на антивеществе. Криогенная суспензия. Радиационные щиты магнитосферы и искусственная гравитация. Может, такое возможно в «Звездном пути» или «Звездных войнах», думала я. Немногие по достоинству оценивали звездолет «Ямато», пока фирма не подписала соглашение с правительством и на борт не поднялись члены корпорации «Ямато-Маск». Корабль назвали в честь Брайана Ямато, который решил проблему излучения Хокинга из микроскопических черных дыр, чтобы создать топливо для нашего двигателя и позволить нам разогнаться до скорости, составляющей 10 процентов от скорости света. Как ни странно, сам Брайан и его жена решили остаться на Земле, хотя его сын-подросток полетел с нами под присмотром командира. Они разрабатывают защиту от солнца, чтобы охладить планету – триллионы спутников размером с баскетбольный мяч, оснащенных отражающими линзами толщиной с человеческий волос. Размером «Ямато» с два футбольных поля и может вместить команду из пятидесяти находящихся вне стазиса членов экипажа. Реверс-инжиниринг УФО технологий, Зона 51, теории заговоров, напечатанные в газетах и обсуждаемые в супермаркетах. Лишь несколько членов экипажа имеют допуск к секретной информации и точно знают, что в этих теориях правда. Но мне нравится верить, что нам помогают из другого мира. Что кто-то или что-то в нужный момент подтолкнуло Брайана Ямато – внедрило в его мозг уравнение, схему, озарение – «ага, вот оно!» Может быть, мы как раз к ним и летим – вот какие мысли накатывают под неумолчно, как морской прибой, шумящий двигатель. Как-то раз мы с Дорри работали над фреской, и она начала рисовать своего сына Фитча в небольшом десантном корабле, направляющемся на планету, заселенную зелеными человечками, которые с улыбками машут ему.

– Если бы он дожил до появления «Ямато», с ума бы сошел от счастья, – сказала она. – В последний раз я видела его на аттракционе – он высоко вскинул руки над головой. Наверное, думал, что взлетает. Может, хотел добраться до звезд. У него было столько планов на взрослую жизнь.

– Прямо как моя Клара в детстве. Мне все казалось, что она не совсем из нашего мира.

Не считая того времени, когда мы с Дорри вместе рисуем, общаемся мы мало. Как-то я видела, как она обедала в столовой с какими-то офицерами. Похоже, отлично проводила время. Смеялась над их похабными шуточками, резалась в покер, но, когда никто не острил, не выбрасывал флэш-рояль и не рассказывал, как кто-то кого-то трахнул в подсобке, лицо у нее было отстраненное, будто она смотрела куда-то сквозь переборки. Однажды, застав ее в одиночестве, я спросила, не хочет ли она выпить кофе, а она ответила, что молится. И теснее прижалась к круглому смотровому окну. Снаружи, наверно, она была похожа на рыбу, выглядывающую из миски.

– Не в буквальном смысле обращаюсь к богу или что-то в этом роде, – объяснила она. – Наверное, говорю с чем-то, что объединяет нас с тем местом, где сейчас находится Фитч… или ваша Клара. Лейтенант Джонсон, офицер-навигатор, рассказывал, что существует невидимая сеть, которая соединяет звезды, планеты и галактики. Мы не знаем, что она такое и как работает, но она окружает нас повсюду.

Я тоже впервые с детского возраста начала молиться. Не знаю, о чем молится Дорри, просит ли чего-то конкретного. Я думаю о Юми, которая проспит сотни или тысячи лет, гадаю, осознает ли она, что происходит, волнуюсь, что когда она вместе со мной окажется в новом мире, после того как столько времени провела внутри собственного разума, он ей не понравится. Я подолгу брожу между детскими стазис-капсулами и ячейками случайно выигравших билет в лотерею пассажиров эконом-класса, которых мы разбудим всего пару раз за все путешествие. Говорю себе, что приняла правильное решение. Прибыв в систему Центавра, мы получили давнее послание с Земли, в котором сообщалось, что лекарство от чумы нашли – всех, кто был в коме, разбудили, и люди начали возвращаться к жизни. Похоронные корпорации поменяли профиль деятельности и теперь занимаются климатическими проектами – строят дамбы в приморских городах и спонсируют проект солнцезащитного купола, который планируется построить до конца столетия. В конце послания нам желали удачи. «Здесь всегда будет ваш дом. Однажды мы снова найдем друг друга – в этом мире или в новом, вашем». Вместе с общим письмом прибыли и личные весточки для членов экипажа, и целую неделю корабль гудел, обсуждая новости, принимая соболезнования, удивляясь победам восстановленных спортивных команд и фотографиям жизни на Земле за последние пятьдесят лет. Корабельный врач организовал еженедельные встречи для всех, кто хотел что-то отпраздновать, получить поддержку или сам не мог объяснить, что именно чувствует.

Я стану дядей. Даже не верится. Хорас! Блин, бедный ребенок. Только мой брат мог дать сыну такое дурацкое старомодное имя. Ну то есть сейчас этот ребенок уже,