Утро морей - Влада Ольховская Страница 50

Ника убеждала себя, что не сможет продолжить дело Аверина, даже если захочет. Почему он не нашел кого-нибудь более подходящего среди своих учеников? Он не нашел — он и виноват.

Аргумент был неплохой, но и его оказалось недостаточно, чтобы окончательно усмирить собственную совесть. Нике нужно было, чтобы хоть кто-то поддержал ее, сказал, что она во всем права и не нужно соваться в пекло. Ну а кто? «Белый свет» у нее почти всех отнял! Она едва узнавала собственную сестру и уж точно не могла доверять ей. Подруг тоже почти не осталось, разве что…

Юля. Только Юля и поймет. Она была единственной среди знакомых Ники, кто еще решался сражаться с драконом. Она отказывалась принимать требования «Белого света», хотя за это ей прилетало все чаще. Вон, один ресторан уже сгорел, страховку выплатили со скрипом и не полную сумму, нашли какие-то нарушения в документах… А она будто и не понимала, к чему все идет.

Так что Юле было полезно узнать о том, что случилось. Возможно, увидев, какая судьба постигает самых отчаянных борцов с «Белым светом», она одумается и прекратит!

Однако Юля, выслушав ее рассказ, неожиданно оживилась:

— Отлично! Поедем вместе, я заскочу за тобой минут через двадцать, нормально?

— Не нормально! — разозлилась Ника. — Это самоубийство!

— Самоубийство — и дальше принимать все, что им угодно, позволять им диктовать, какой должна быть жизнь! Твой профессор был прав, их нужно остановить!

— Был бы прав — был бы жив!

Однако образумить Юлю оказалось не так просто:

— Просто не повезло, у нас все будет по-другому!

— Юлька, не будет никаких нас! Я тебе все рассказала, чтобы и ты прекратила рыпаться. Пусть ими полиция занимается или еще кто… но не ты!

— Одной полиции на это не хватит, потому что «Белый свет» не всегда формально совершает преступления. Но раскол в обществе уже есть! Я не одна такая, многих моих ребят бесит, что их вынуждают работать с этими личинками, которые ни хрена не делают!

— Юля, нет. Вот просто нет и все, — устало поморщилась Ника. — Я уже жалею, что позвонила тебе. Забудь об этом.

— Нет уж, забывать я не собираюсь! Не хочешь делать ничего сама — скажи мне, куда ехать, и я все сделаю!

И только теперь до Ники дошло, что телефон могут прослушивать. Любой из телефонов! Ее — за связь с Авериным. Юлин — за все проблемы, которые эта рестораторша уже доставила «Белому свету».

— Все, Юль, забыли, — торопливо завершила разговор Ника. — Я уже уничтожила послание от профессора, ничего больше не осталось.

Юля, конечно же, не приняла это и не раз ей перезванивала. Но Ника собиралась держаться до конца. «Белый свет» не так уж плох, там люди просто сражаются за место под солнцем.

Она верила в это еще дня два. Она ходила на работу и даже мирно общалась с Дашей, хотя сестра менялась все заметней. Ника приучила себя на все смотреть с открытым сознанием, не возмущаться и допускать, что так и надо.

А потом ей на глаза попалась очередная сводка новостей, и весь ее внутренний дзен развалился к чертям.

Она бы не пропустила эти новости, даже если бы захотела. Они были повсюду. А такая новость, незначительная и ненужная, не будет повсюду, если кто-то не постарается.

Новости были связаны с Денисом Авериным — и новости эти были скандальными. Теперь уже о версии с самоубийством забыли. Теперь считалось, что уважаемый профессор умер из-за несчастного случая во время эротических игр. Сам себя пытался придушить — и перестарался. В его квартире найдена многочисленная атрибутика для ролевых игр и внушительная коллекция порно, в том числе и запрещенного. По свидетельствам знакомых, Аверин давно интересовался подобными вещами, он приставал к своим молоденьким студенткам, но вынуждал их молчать под страхом отчисления. Зато уж теперь правда готова выйти наружу!

Все это было подано очень подробно и грязно. С беззастенчивыми интервью тех, кого он домогался и даже вроде как насиловал. Доказательств не было, но их уже никто и не требовал. Статьи сопровождались многочисленными фотографиями тех самых «атрибутов» из квартиры Аверина. Все было обставлено так грамотно, что Ника и сама бы поверила в это, если бы не бывала в той квартире раньше.

Всего этого там не было! Там, где сейчас были развешаны изображения голых девиц, раньше висели картины. Полки предназначались для книг, а не для выставки достижений секс-индустрии. И все те девушки, которых якобы лапал на переменах Аверин, бывали у него только на лекциях, не на семинарах даже — Ника это сразу проверила. Похоже, те, кто это затеял, так и не смогли уговорить настоящих учениц Аверина свидетельствовать против него и притащили каких-то малолеток, которые видели его один раз в жизни и издалека.

Но какая разница, если нужная картинка сложилась? Вместо уважаемого профессора, с чьим мнением нужно считаться, общество получило старого одинокого извращенца, который умер с голым задом и собственным ремнем на шее. И теперь каждый раз, когда кто-то попытается ссылаться на него, будут припоминать именно это.

Ника прекрасно понимала, зачем это сделано. Ей сам Аверин и рассказал, хотя вряд ли он тогда подозревал, что это его тоже коснется! Самого опасного врага пытаются унизить. Пока он страшен — он способен на многое. Толпа не будет его любить, но она подчинится ему. Другое дело — если он глуп, смешон и жалок. Он — пошлость, тема для анекдотов. Кто не постыдится упомянуть его имя в приличном обществе?

При жизни Аверина у них не получилось бы сделать это. Они ведь пытались: вызывали его на дебаты, писали про него пакостные статейки. Но на дебаты он приходил и разносил любого соперника в пух и прах, на статьи отвечал статьями, куда более талантливыми и едкими. Он стал противником, которого можно победить только одним способом.

Они и победили, заставили его молчать, а уже потом вываляли его имя в грязи. И у них все получилось! Теперь Аверина не цитировали, хотя он был прав во всем. Записи его выступлений спешно убирались из эфиров. А главное, никто за него не вступился! Если бы его убили — уже звучали бы гневные речи с каждой трибуны. Но вот эта пошлая тема… ее избегали, чтобы ненароком не замазаться. Люди старой закалки — они порой такие. Не боящиеся боя, но боящиеся