Брайан Олдисс - Освобожденный Франкенштейн Страница 42

Застонав, тварь выпрямилась и импульсивно произнесла:

— Когда я совсем недавно нашел тебя, я боялся, что убит и ты, Хозяин.

— К черту, я был не убит, а одурманен — и неизвестно, что лучше! Скажи спасибо этому докучливому Боденленду. Если ты встретишься с ним, Изверг, можешь выплеснуть на него всю свою кровожадность! Они исчезли внутри. Я подобрался к самой двери и услышал упрек в ответе монстра:

— Переламывание шей не доставляет мне удовольствия. У меня есть свои религиозные убеждения — большая редкость для вас, изобретателей, столь забывчивых во всем, что касается вашего Создателя, хотя Его дух и учил вас!

К тому же Боденленд выразил мне благодарность — единственный из всех людей!

— Интересно, какая религиозная система смогла бы когда-нибудь зажечь свет в твоем черепе! — презрительно бросил Франкенштейн, направляясь наверх, где луч света выдавал открытую в помещение с машинами дверь. Они вошли и закрыли ее за собой.

Какое-то время я простоял в разбитых дверях, соображая, что же делать дальше. Вокруг здания валялось полно потенциальных дров. Может быть, стащить их в башню и поджечь, чтобы они — вместе с чудовищной самкой, которую они замышляли оживить, — нашли свой конец в огне заодно со всеми записями и инструментами Франкенштейна? Но как добиться, чтобы пламя занялось достаточно споро и застало их врасплох? Чтобы они не успели улизнуть, пока оно не разгорелось?

Наверху паровой котел заработал быстрее. Под прикрытием шума, который свидетельствовал, что мир еще не видывал такого истового кочегара, я начал обследовать все вокруг, до того осмелев, что зажег далее факел, который казался идеальным освещением для осмотра нижнего этажа.

Опять повсюду валялись обрубки, обломки древесины, а еще — бурдюки с вином и всяческая снедь. Сбоку виднелся фаэтон. Позади него размещалось стойло, в котором равнодушно стояла лошадь, безразличная к тому, что проходит перед ее глазами, покуда у нее есть корм. Оттолкнув лошадиную голову, я посветил факелом внутрь конюшни в надежде, что там вдруг окажется склад керосина или парафина, а на худой конец — изрядный запас соломы.

Но открывшееся передо мной зрелище превзошло все ожидания. Там стоял мой автомобиль, Фелдер, — неповрежденный, почти не поцарапанный!

В изумлении я зашел в конюшню и затворил за собой низенькую дверь.

Конюшня размещалась в примыкающем к основанию башни квадратном строении. Я заметил там широкие двери, ведущие прямо наружу. Через них сюда и втащили мою машину.

Одна из ее дверц была распахнута. Я потушил факел и, забравшись внутрь, включил освещение. Кругом царил беспорядок, но с виду ничего не пропало.

На глаза мне попался листок бумаги, удостоверение, формально передающее сей экипаж в руки семьи Франкенштейнов. Оно было подписано начальником женевской полиции. Итак, Элизабет позаботилась прибрать к рукам машину в качестве некоторой компенсации за предполагаемое убийство ее суженого! Но что с ней делал Виктор? Он, должно быть, отбуксировал ее сюда для дальнейшего обследования. Понял ли он, что это такое? Не объясняет ли это, почему он почти не задавал мне вопросов, почему принимал мои неправдоподобные присутствие и знания как нечто почти само собой разумеющееся? Какой драгоценной должна быть для него эта машина! О каких дальнейших достижениях науки сумеет он догадаться по особенностям моего автомобиля и его содержимого?

Проверив оружие, я увидел, что турельный пулемет не тронут; на месте был и автоматический браунинг калибра 0, 38 вместе с коробкой патронов. Я бросил подобранный спортивный пистолет на заднее сиденье, с облегчением подумав, что мне уже никогда не придется использовать его для защиты.

Тут мне в голову пришло, что всего за поколение до моих дней автомобили еще работали на бензине. Бензин идеально подходил для мгновенного поджога; герметичный ядерный двигатель был тут совершенно бесполезен.

Но наличие автомобиля натолкнуло меня на другие мысли. Огонь всегда был не вполне надежной стихией, из которой сверхъестественные существа вроде этого чудовища сплошь и рядом с легкостью ускользали. Другое дело — град пуль.

Стараясь как можно меньше шуметь, то и дело замирая на месте и весь обращаясь в слух, я широко раскрыл наружные ворота, тем самым раздвинув по сторонам настоящие сугробы. Потом попытался вытолкнуть наружу автомобиль.

Я уперся в него плечом и поднажал. Он не пошевелился.

После нескольких попыток я пришел к выводу, что борозды колей слишком глубоки и не оставляют мне никаких шансов. Поскольку мне все равно рано или поздно придется заводить мотор, может быть, стоило сделать это прямо сейчас, под прикрытием шума паровой машины, глухо постукивающей где-то наверху.

Благословен будь двадцать первый век! Фелдер завелся с ходу, по счетчику я следил, как он наращивает обороты, пока наконец не счел, что пора выезжать наружу. Меня захлестнуло ощущение силы — еще бы, опять быть за рулем!

Выехав наружу и не выключая мотора, я выскочил из машины и бросился назад, чтобы закрыть ворота. Затем начал маневрировать на автомобиле среди деревьев, пока не счел, что нахожусь на идеальной позиции — чуть в стороне от главных ворот башни, но в полной их видимости — даже при нынешнем тусклом освещении. Потом я выдвинул блистер и навел турельный пулемет.

Все, что мне оставалось, — нажать на кнопку, когда кто-нибудь появится из башни. Это было наилучшее решение. Необычайная перебивчатая беседа между Виктором и его монстром убедила меня в предельной опасности последнего: с учетом его злонамеренности лживость и красноречивый язык представляли, пожалуй, не меньшую опасность, чем немыслимая быстрота.

Время шло. Часы медленно соскальзывали вниз по великому энтропийному склону Вселенной.

Прекратился снег. Появился тонюсенький серп луны.

Мои мучительно растянувшиеся минуты переполняли самые ужасающие фантазии. Пока чудовище поддерживало огонь, не нашел ли Виктор время проделать на женщине пластическую операцию? Или же он… Хватит об этом.

Много бы я дал, чтобы рядом со мной был бравый лорд Байрон со своим пистолетом.

Видимость при лунном свете улучшилась, но я не был этому рад. Теперь автомобиль можно было заметить от самого входа в башню, хоть я и ставил его в тень. На первый взгляд могло бы показаться, что за мною, устроившимся за прицелом пулемета, было явное преимущество, но я не мог избавиться от воспоминаний об улучшенной мускулатуре, о фантастических прыжках и быстроте бега, вспыльчивости, соединенной с силой. Только предположить, что чудовище умудрится избегнуть моей первой очереди и доберется до меня, прежде чем я смогу убить его…