Стратегия света, тактика тьмы - Игорь Вереснев Страница 40

Максим смутился, промямлил:

– Ты прав, конечно. Но Огница… Я возражаю! Очень сильно возражаю!

– Жаль, – вздохнул Ласаро. Опять попытался закинуть удочку: – Зира тоже симпатичная. Мама Могобо говорит, у людей тройное партнерство редко бывает устойчивым…

– Нет! – уже твердо отрезал Максим, пресекая любые рассуждения на неприятную тему. – Я категорически против!

– Нет, так нет, – согласился Ласаро.

Помолчал. А когда заговорил вновь, в голосе его не было ни капли лукавства:

– Если по расе себе пару выбирать, то у меня ее никогда не будет. Потому что мы с отцом только двое остались. Сородичи на том корабле погибли, а мама… ее тритоны утащили, когда я маленьким был, не помню ее совсем. Знаешь, раньше я и не думал о таком, сейчас думаю. Вот прожил я на острове двадцать лет, еще проживу сколько-то. А для чего? Какой смысл в моей жизни? Бывает, летишь, а по сторонам и смотреть не хочется. Как же мне обрыд этот океан, эта стена… Стена в особенности! Словно заперли нас в загончике и ждут, когда передохнем. Открутить бы горелку на полную и подниматься, подниматься – сколько получится, выше стены!.. – Ласаро удивленно взглянув на собеседника. – Макс, ты чего?

Удивляться было чему. Максим и дышать забыл, ошеломленно выпучив глаза на лисоида. Опомнился, схватил его за руку.

– Повтори, что ты сказал?! О стене!

– Что сказал? А, это я так, мысли глупые. Стена – край мира, за нее не вырвешься. Макс, руку мне не выворачивай. Больно.

– Извини.

Максим отпустил лисоида. С чего он решил, что эйвы молчат, не дают подсказок? Это он, дурень незрячий, их подсказок не видит. Да, в этом секторе нет доступные ему уводящих дверей. Но здесь изобретено воздухоплавание!

Умник идею покинуть сектор по воздуху воспринял без энтузиазма.

– Улететь за край мира? – переспросил кисло.

Хоть по случаю вызванной ливнем распутицы сидел он у себя дома и никого поблизости не было, Максим все же предпочел говорить вполголоса:

– Вы работали с Инженером. Знаете ли вы, что этот мир – сектор огромной Сферы, внутри которой мы находимся?

Умник посмотрел на него с интересом. Прищурившись, – добавил бы Максим, если бы глаза китайца не были «прищуренными» от рождения.

– Коль ты слышал о Сфере, отрицать этого не стану.

– Тогда вы знаете, что стена – не край мира, а всего лишь барьер между секторами!

– «Всего лишь». Занятно. Пожалуй, я расскажу тебе, почему наши дороги с Инженером разошлись. Однажды мы измерили размеры сектора и при помощи триангуляции определили расстояние до светила. Пользуясь этими знаниями, мы вычислили радиус Сферы и количество помещающихся на ее поверхности секторов. Знаешь, какое число у нас получилось? В языке людей Сферы нет такого слова за ненадобностью. Но на родном языке Инженера оно звучит «бил-лоон». Ты знаешь, что оно означает?

Максим кивнул, ощутив, как выступила холодная испарина на лбу. Биллион? То же самое, что миллиард. Тысяча миллион миров, населенных различными расами, безжизненных, технологичных…

– Не хватит тысяч и тысяч жизней, чтобы обойти их, – продолжал Умник. – А вероятность дважды попасть в один и тот же, путешествуя наугад, и подавно равна нулю. Тем не менее, мы попадали, и не однажды. Это означает одно из двух: либо двери соединяют ничтожную часть миров, либо их значительно меньше, и стены – не просто громадные сооружения. В любом случае, Сфера устроена куда сложнее, чем мы можем предположить. Она непознаваема! Попытка Инженера изучить ее – дерзкая, но безнадежная авантюра. Твоя идея перелететь из сектора в сектор на дирижабле – авантюра менее дерзкая, но не менее безнадежная.

Максим вспыхнул.

– Я понятия не имею, как и из чего созданы стены, но перелететь через них можно! Я это делал. Я видел их сверху. – Во взгляде Умника появилось явное недоверие, поэтому пришлось признаться: – Я видел их из летающего корабля криссов.

Молчание длилось долго. Наконец Умник заговорил:

– Любого другого я бы обвинил во лжи. Но ты пришел к нам в комбинезоне криссов. Даже Инженеру не удалось найти способ надеть его, – во всяком случае, во времена, когда я был с ним знаком. Предположим, ты прав, теоретически стену можно преодолеть. Но дирижабль – совсем не то, что летающий корабль криссов. С его помощью эту задачу не решить.

– Да почему же?! Нагревать воздух, пока дирижабль не поднимется на нужную высоту…

– Пока баллон не лопнет. Подъемной силы нагретого воздуха не хватит, чтобы поднять вес гондолы, людей в ней, двигателя, запаса горючего на нужную высоту. Или ты думаешь, я не экспериментировал? Знаешь, что я хотел сделать после гибели парусника? Построить нечто такое же, но недоступное тритонам: корабль, плывущий по воздуху. Загрузить в него всех жителей острова и отправиться искать сушу – настоящую, большую. Или дверь. Но ничего не вышло. Пришлось ограничиться летающей лодкой, а не кораблем.

На несколько минут в комнате установилось молчание. Максим не мог принять поражение, эйвы не зря ведь подсказали! Отблеск на стеклышке подзорной трубы, сверкнувший в ту самую минуту, когда он спросил, как выбраться из этого сектора, – разве не подсказка? Появление Ласаро, его признание – тем более! Но объяснения Умника были слишком убедительны. В чем, в чем, а в физике он разбирался.

– Значит, никак? – уныло спросил юноша.

– Подъемная сила нагретого воздуха имеет свой строго определенный предел. Если бы мы могли изменить его, то у нас появился бы шанс. Но законы природы незыблемы, как и законы Сферы.

Законы Сферы незыблемы? Вот уж нет! Кто, как не Максим, знал, что это не так. Именно для того, чтобы эти законы изменить, эйвы его сюда и доставили. Сверкнувшая в голове идея удивила самого:

– А если закачать в баллон не обычный воздух, а легкий?

– Легкий? – Умник посмотрел на него, явно не понимая, о чем речь.

– Да, гелий, легкий газ, легче воздуха. В городе тритонов его полно, он откуда-то со дна поступает. А потом наверняка на поверхность поднимается. Куда еще ему деваться?

– Ты говоришь о холодном кипении океана, замеченном в некоторых местах? Я