Скитальцы - Хао Цзинфан Страница 4

– Серьезно? Я ничего такого не замечал.

– А вы понаблюдайте. Вам просто обязательно нужно за ними понаблюдать.

Разговор происходил между лысеющим мужчиной среднего возраста и молодым шатеном. Первый вопрос был задан мужчиной постарше. Он очаровательно улыбался. Его подбородок отливал синевой после недавнего бритья, серые глаза сверкали, будто летнее море. Молодой человек был немногословен, на вопросы чаще отвечал улыбкой. Волнистые каштановые пряди ниспадали на лоб, темные глаза были глубоко посажены. При тусклом освещении бара по выражению его лица трудно было что-либо понять. Мужчину средних лет звали Томас Теон, он был генеральным директором медиагруппы Thales и наследником этой империи. Молодого человека звали Эко Лю, он был кинорежиссером, одним из деятелей искусств, представляемых медиагруппой Thales. Эко Лю предстояло снять документальный фильм о визите делегации на Марс.

Антонов и Ванг были делегатами от России и Китая. Из-за продолжительного пограничного конфликта между двумя странами они относились друг к другу холодно. Делегаты с Земли были родом из стран, между которыми существовала обоюдная неприязнь, и хотя на людях все старались вести себя вежливо, в глубине отношения скрывали немало подводных камней.

Теон между тем был человеком без национальности. У него имелись паспорта четырех государств, проживал он по очереди в пяти, обожал кухню шести стран, а в семи сражался с «болезнью часового пояса». Когда вспыхивали межнациональные распри, он предпочитал наблюдать за ними со стороны, вооружившись ведерком с попкорном. Его отношение к подобным вещам было типичным для элиты второй половины двадцать первого века: к национальным государствам предпочитали не относиться всерьез, а над историческими проблемами, оставшимися нерешенными к моменту наступления эры глобализации, скорее подсмеивались, нежели признавали их и понимали.

– Могу я предложить тему для твоего документального фильма? – спросил Теон, не переставая обаятельно улыбаться.

– Пожалуйста.

– Девушка.

– Девушка?

– Девушка из группы «Меркурий». Ее зовут Люинь.

– Люинь… Это которая, напомни?

– Брюнетка с самыми длинными волосами. Кожа светлая. Танцовщица.

– Кажется, я понимаю, кого ты имеешь в виду. Но почему она?

– Когда она вернется на Марс, ей дадут сольную партию. Наверняка это будет прекрасно. Рынок уцепится за такой сюжет.

– Расскажи мне больше о ней.

– Больше? Ты о чем?

– Об истинной причине, почему ты хочешь, чтобы я ее снимал.

– У тебя просто паранойя, – рассмеялся Теон. – Ну ладно. Могу сказать тебе, что ее дед – Ганс Слоун, нынешний консул Марса. Она единственная внучка великого диктатора. Я сам об этом только что узнал.

– Означает ли это, что сначала мне нужно получить разрешение консула?

– Нет. Никому не рассказывай о своих планах. Будет меньше неприятностей.

– Думаешь, это может вызвать неприятности дома?

– Об этом побеспокоимся, когда возвратимся.

Эко промолчал. Он и вида не подал, что принял предложение, но не показал, что не принял его. Теон не стал просить его объясниться. В тех случаях, когда не было обоюдного согласия, лучше всего было промолчать. Эко не был связан никакими обещаниями, а Теона никто не смог бы обвинить в том, что он кому-то что-то навязывает. Эко слегка покачал льдинки в стакане. Теон продолжал дружелюбно наблюдать за ним.

Ветеран киноиндустрии, продюсировавший столько фильмов, что не смог бы сам их сосчитать, Теон очень хорошо знал, как определить, что именно нужно той или иной аудитории. Он умел оборачивать противоречия в выгоду для себя, но при этом ухитрялся избегать ответственности. Эко был еще слишком молод и не успел освободиться от идеалистического духа академии. Он был задумчивым молодым человеком, не любившим следовать модным тенденциям. Но Теон верил в могущество времени. Он повидал слишком много молодых деятелей искусства, каждый из которых считал себя чересчур творческим человеком для того, чтобы следовать простым формулам. Повидал он и художников, убежденных в том, что ценностью обладает только та продукция, которая продается. Рынок был безжалостен к молодежной гордыне.

В баре звучал нью-джаз. Певучая мелодия служила хорошим прикрытием для приватных разговоров и шепота про разные секреты за отдельными столиками. Здесь было тепло. Мужчины распускали узлы на галстуках, расстегивали верхние пуговицы на рубашках. Бармена не было, поэтому все сами смешивали себе напитки, доставая бутылки из стеклянного стеллажа, тянувшегося вдоль стены. Над каждым столиком с потолка свисали стеклянные абажуры, и свет озарял казавшиеся дружелюбными лица, под масками которых прятались мятущиеся мысли. Порой тут и там звучали взрывы смеха. Большие шишки вели последние переговоры перед посадкой на Марсе.

Хотя у всех посланцев с Земли имелась собственная цель, чаще всего их влекло к достижениям техники. Технология равнялась богатству. На протяжении всего двадцать второго века технология и ноу-хау формировали основу каждого компонента общества по всему земному шару, они стали новой валютой финансовой системы. Международная экономика зависела от технологии точно так же, как когда-то национальная экономика зависела от золотого стандарта. Управление техническими ноу-хау стало единственным способом удержать непростое равновесие во всё более сложном и хрупком мире.

Коммерческая составляющая знаний, таким образом, играла самую определяющую роль. Именно жажда обретения новых технологий разбила барьеры, созданные памятью о войне, и проложила новый «Шелковый путь», дотянувшийся до Марса. Земляне понимали, что Марс – что-то вроде фермы, где самым важным урожаем являются опытные инженеры. Знания позволили Марсу обрести независимость, и за знания же на Красной планете можно было получить доход.

Музыка продолжала звучать, свет горел, люди улыбались, кивали, оборачивались. Велись всё более сложные подсчеты.

В полумраке бара никто не обращал внимания на висевшие на стенах фотографии. Новые посетители бара не знали, что эти фотографии скрывают следы прошлого. За одним из снимков пряталась дырка от пули, образовавшаяся двадцать лет назад. За другим находилась трещина – кое-что врезалось здесь в стену десять лет назад. Однажды некий старик рассвирепел здесь так, что взревел, словно златогривый лев, а другой старик с серебряными волосами и бородой раскрыл подлый заговор. Их звали Галиман и Ронен. Они тоже были запечатлены на фотографии в каюте капитана.

Все конфликты были погашены, все неприятные эпизоды были описаны в официальных исторических хрониках как недоразумения. Шрамы прошлого были спрятаны. Бар оставался удобным и приятным питейным логовом, а фотографии в темно-коричневых рамках мирно висели на стенах.

* * *

Звездолет «Марземля» должен был совершить посадку через несколько часов. Вечеринки и прочие сборища должны были вскоре закончиться, заливистый смех должен был стихнуть. Танцевальную площадку разберут, уберут в шкафы яркие салфетки и украшения со столов. Соберут подушки и спальные мешки, погаснут экраны. Очистят пол, опустеют громадные кладовые.

Останутся только гладкие полы, стеклянная мебель и обнаженное тело самого корабля.

Корабль не раз пережил