Алан Бейкер - Перевал Дятлова Страница 39

— Потому что поначалу обвинили манси?

— Потому что Игорь Дятлов и его друзья умерли странной смертью и мы скорбели по ним, — ответил Бахтияров. — Если бы наши люди увидели их раньше и поговорили с ними, то предупредили бы держаться подальше от того места. Но, к сожалению, этого не произошло. Они ушли на гору одни и там погибли.

— Как они погибли? Что их убило? — спросил Константинов.

— Зачем вам знать? — неожиданно спросил Бахтияров. — Почему для вас это так важно?

— Игорь Дятлов был моим другом, — ответил Константинов. — Всю жизнь меня преследует этот вопрос. А сейчас… — он замолчал.

— Сейчас что? — повторил Бахтияров.

— К нам попали некоторые документы через бывшего агента КГБ. Они доказывают, что здесь в лесу действительно существует что-то… что до сих пор представляет опасность.

— Если это опасно, зачем вы хотите это найти?

В разговор вступила Алиса:

— У нас две причины: исследовать неизвестные науке явления и оценить, насколько они опасны.

Бахтияров промолчал, потом произнес:

— Они опасны достаточно, чтобы держаться от них подальше. Что я вам и советую.

Алиса замотала головой:

— Мы не можем последовать вашему совету.

При этом она взглянула на Константинова — как показалось Виктору, в недоумении, словно спрашивая его, зачем они вообще сюда пришли. Константинов тоже почувствовал ее вопрос, поэтому сказал:

— Я знаю, что вы искренне беспокоитесь за нас, но мы должны это сделать. Я лично должен. Можете рассказать что-нибудь о Холат-Сяхыл и местах вокруг, что может нам как-то помочь?

Бахтияров опять загадочно улыбнулся:

— Уже поздно, а с вами еще хочет встретиться Прокопий.

Рассказывает доктор Басков

[7]

Сразу после беседы со Стругацким мне захотелось почитать что-нибудь о народности манси в уральском регионе. Должен признаться, меня удивило, что экспедицию Константинова в Юрте Анямова встретили доброжелательно — что манси вообще имели репутацию приветливого и дружелюбного народа. Если учесть, как обходилось с ними государство на протяжении двадцатого века, странно, что им удалось сохранить доброе отношение к пришлым людям.

Манси выпала незавидная судьба проживать в местности, где были обнаружены ценные природные ископаемые. Проблемы у них начались в 30–40-е годы двадцатого века — советскому правительству не нравились их народные обычаи и шаманская религия. В 1960-х, когда в Ханты-Мансийском округе были обнаружены залежи газа и нефти, манси пришлось смириться с развитием промышленности и строительством новых городов, с массовым притоком геологов, нефтяников и строителей. Все это сопровождалось катастрофическим загрязнением окружающей среды: только в 1960 году утечками нефти было отравлено шесть миллионов гектаров пастбищ и 200 тысяч гектаров воды, отчего количество рыбы сократилось на 90 %.

Разумеется, манси не получили никакой финансовой компенсации за этот промышленный бум. К 1990 году государство уже экспортировало из региона нефть и газ на более чем 20 миллионов долларов США. Из этих денег люди, веками жившие на этой земле, не получили ничего. На деле многих манси принудительно выселили из Ханты-Мансийского округа, а те, кто остался, испытывали невероятные трудности, пытаясь адаптироваться к изменившимся условиям жизни. Русификация, начавшаяся еще в начале 1970-х, прежде всего в школах, не сулила ничего хорошего для будущего народности манси. Около 1980 года меньше половины манси вели традиционный образ жизни, остальные перебивались случайными заработками или были безработными. Многие спивались или заканчивали самоубийством.

Как и говорил Константинов, большая часть женщин манси уезжали из родных мест в Москву и другие крупные города в поисках работы, подрывая демографическую ситуацию внутри своей народности.

В течение десятилетий и без того тяжелое положение манси усугублялось презрительным отношением русских. Поэтому часть манси отстаивает собственные традиции и язык, а другие слились с русским населением.

Но, несмотря ни на что, этот народ без всяких сомнений принял Стругацкого и его товарищей как гостей — их глава разделил с ними еду, словно они были его старыми, добрыми друзьями, которых он не видел много лет. Это действительно впечатляло — так я и сказал Стругацкому в начале нашей следующей встречи.

— Да, — ответил он, — они удивительные люди. Раньше я даже не подозревал о их существовании. Они отнеслись к нам с участием, хотя мы были для них чужаками. Их не должны были волновать ни мы, ни то, что с нами произошло, но они нам помогали, особенно Бахтияров.

— Вчера вы рассказали, что трагедия на перевале Дятлова вошла в их историю. Они знают, что произошло тогда в 1959 году?

— Они знают, что произошло ненормальное.

— Что вы хотите этим сказать?

— Хочу сказать, что люди, живущие в отдаленных уголках мира, понимают истинную природу вещей гораздо лучше нас. — Он ухмыльнулся. — Мы же считаем, что настолько умны, что знаем ответы на все вопросы, а если и не знаем, то у нас есть мозги, чтобы до всего додуматься.

— Но вы так не считаете?

— Касательно многих вещей, конечно, это правда. Но есть вещи, которые мы никогда не поймем, вещи, которые не предназначены для нашего понимания.

— Как трагедия на перевале?

— Да.

— И то, что произошло с вами в лесу?

— И это тоже, — произнес Стругацкий тихо и отрешенно.

Я решил, что пора действовать напрямую.

— Послушайте, Виктор, — обратился я к нему, — вы знаете, почему вы здесь и почему мы ведем эти беседы. Скоро мне нужно будет представить отчет о вашем психическом состоянии в уголовный отдел, чтобы они вынесли решение о возможности привлечь вас к суду за убийство. Вы же это понимаете, не так ли?

— Конечно, понимаю, — ответил он, даже не глядя на меня.

— И вы так хорошо до сих пор мне помогали. Меня впечатляли ваши воспоминания, ваше отзывчивое поведение. Но честно сказать, на данный момент я ни на йоту не приблизился к окончательному заключению, если сравнивать с днем нашей первой встречи.

Он бегло взглянул на меня и заметил:

— Но вы же прочитали досье Лишина. Вы знаете, что все, что я рассказал, правда.

— Согласен. Но наличие досье и его содержание ничего не говорят о тех событиях, что произошли с вами на Холат-Сяхыл.