Тёмные Воды. Зимний апокалипсис - Алексей Тимофеевич Черкасов Страница 39

покрыта льдом и снегом, вот как сейчас у нас за окнами, только хуже. Снег отражает девяносто процентов солнечного излучения, к тому же, на Земле тогда полностью отсутствовали парниковые газы — углекислый газ превращается в снег при минус семидесяти восьми. То же происходит и с водяным паром, но уже при нуле градусов. Метан был скрыт под метровыми и даже километровыми слоями льда. Из-за этого у Земли не было ни одного шанса отогреться, но помог счастливый случай: там, где сейчас Австралия, в океан шлёпнулся десятикилометровый астероид. В результате столкновения выделилось столько энергии, что мгновенно в атмосферу выбросилось десять триллионов тонн водяного пара, а вместе с ним и углекислого газа. Над планетой образовалось парниковое покрывало, и стало теплеть. В результате Земля освободилась ото льдов и через пару миллионов лет стала зелёной и кипящей жизнью. Вот примерно так.

Я помолчал.

— Может, и сейчас так же случится? — спросила Алёна. — Освободимся ото льда и…

— …через пару миллионов лет станем зелёными и кипящими, — продолжил Генка, и все засмеялись.

Посмеявшись, все замолчали и снова уставились на меня. Я продолжил:

— В следующий раз Земля столкнулась с огромным астероидом двести пятьдесят миллионов лет назад. Размер его был в районе пятидесяти километров. В результате раскололся доисторический континент Гондвана, была уничтожена почти вся жизнь в океанах — по скромным оценкам, девяносто пять процентов. На две трети вымерли наземные животные. Почти полностью были уничтожены насекомые — другие такие случаи неизвестны. Эта катастрофа открыла путь для эволюции динозавров. А на память человечеству остался кратер диаметром пятьсот километров, скрытый подо льдами Земли Уилкса в Антарктиде.

— А третий случай? — спросил Генка.

— А третий произошёл шестьдесят пять миллионов лет назад. Астероид диаметром около десяти километров упал в районе полуострова Юкатан в Северной Америке. Причём упал он для динозавров крайне неудачно: под таким углом и в такой местности, что в атмосферу взлетело пятнадцать тысяч кубических километров пыли. К тому же из-за мощной ударной волны (а сила взрыва была эквивалентна взрыву двух миллионов самых мощных термоядерных бомб) по всему земному шару начались лесные пожары и в атмосферу поднялись миллионы тонн пепла. В результате наступила почти полная ночь, длившаяся несколько лет. Сильно похолодало, и динозавры вымерли. Зато получили возможность развиваться млекопитающие, а в итоге появился и человек.

Пока я всё это рассказывал и отбивался от вопросов, прошло минут двадцать-двадцать пять. И тут до нас донеслись отдалённые и очень слабые раскаты грома, как при грозе, которая бушует километрах в пятнадцати-двадцати.

— Вот и звуковая волна дошла, — прокомментировал я.

— Хорошо, что в нашей ситуации нам уже нечего бояться, — ввернул обычно молчаливый Тимур, который вместе с Гульнарой и детьми вернулся к нам после «салюта». Снова все засмеялись.

Лицо у него уже заживало. Правда, кожа была испещрена мелкими шрамами, но уже не было ран и волдырей, и девочки уверяли, что через неделю-другую всё придёт в норму. Пока они отхаживали Тимура, познакомились поближе с братьями Гульнары, и, похоже, у нас намечались межнациональные браки.

На следующий день было необычно светло, мы уже от таких ярких дней отвыкли. Не стемнело и к вечеру. Вернее, стемнело, но юго-западная часть неба всю ночь ярко светилась.

— На северное сияние похоже, — сказал Тимур.

Это необычное переливающееся свечение стояло в небе до конца мая.

И стало теплеть. Нам уже давно нечем было измерять температуру «за бортом», потому что в спиртовых термометрах, которые у нас имелись, жидкость на улице замерзала. Но к концу мая я обнаружил, что очередной термометр, который я вынес, ожидая, что и он не выдержит, показывает температуру «всего» минус семьдесят. А ещё через неделю стало минус пятьдесят.

— Видишь, Стас, — сказала мне Алёна как-то раз. — Скоро зазеленеем, — и подмигнула мне.

У Алёны как-то сразу дела и заладились и не заладились. Она была яркой и привлекала к себе внимание всех мужчин. Наши девушки из-за этого напряглись, а Алёна ещё и вела себя вызывающе, словно специально дразнила всех. Но надо отдать должное, была весёлой, компанейской и не устраивала никому сцен.

— Нет, Алёна. На «зазеленеем», нам солнышка не хватит, — ответил я, а она посмотрела на меня игриво и спросила:

— Ты чего такой серьёзный, Стас?

Я подумал, что это опять какая-то цитата и задумался, что ответить, но тут вошла Зойка, и Алёна ретировалась.

Небо после катаклизма затянуло тучами, и, похоже, что они стали выполнять функцию «одеяла», укрывающего Землю от космического холода. Где-то был источник тепла, который разогревал Землю, да ещё как. Этим источником, по моим предположениям, могли быть только недра планеты. Возможно, падение астероида что-то там в недрах взбаламутило… Вулканы извергаются? Но тогда в воздух поднимался бы пепел. Я помнил, как всего из-за одного исландского вулкана остановили авиасообщение в Европе, так как пепел в атмосфере снизил видимость. И потом, ожидать в нашей местности тектоническую активность было бы слишком фантастично.

Тем временем, пришло время рожать моей Зойке. Я страшно боялся: у нас не было ни опытного акушера, ни инструментов, ни медикаментов… Полина с Катей успокаивали меня, но видно было, что им и самим не по себе. Пару раз я заставал их за штудированием пособия по акушерству, который Генка привёз из библиотеки. При моём появлении они всегда быстренько прятали книгу, но обложку я успел разглядеть.

В день, когда у Зои начались схватки, я перепугался так, что чуть сам не упал в обморок рядом с ней. Не помня себя, я выскочил из комнаты и с криками «На помощь!» помчался к девчонкам, у которых именно в это время были Рустам и Марат. Я к ним ворвался, мягко говоря, не в самый удачный момент.

— Зойка рожает! — крикнул я и бросился обратно, стараясь забыть сцену, которую постороннему мужчине видеть не подобало.

«Медицинская бригада» прибыла через пять минут. Не глядя на меня, девчонки занялись Зоей, а меня выгнали из комнаты. Зойка три или четыре часа орала, как будто её режут, а вокруг меня собрались десяток болельщиков — женщины предлагали успокоиться, а мужики напиться. И то, и другое я сделал через полчаса после того, как в комнате сначала раздался детский плач, потом наступила тишина, а Полина выглянула и сказала:

— Девочка!

После этого в нашей комнате оборудовали госпиталь, и меня туда уже не пускали. Поэтому я ушёл ночевать к Генке