Николай Чадович - Гвоздь в башке Страница 38

– И до каких же, интересно, времен я добрался на сей раз?

– Речь идет примерно о тринадцатом веке, – ответил Мордасов. – До нашей эры.

– Почти три с половиной тысячи лет! Ничего себе! А куда меня занесло в смысле географическом? – продолжал выспрашивать я. – Далеко?

– Довольно далеко. Но лучше я расскажу все по порядку.

– Я только этого и жду!

– К сожалению, поиск в Интернете на первых порах ничего не дал. – Мордасов присел у меня в ногах и снял очки, которые, возможно, мешали ему сосредоточиться. – Тогда знающие люди посоветовали мне посмотреть сайты, закрытые для свободного посещения. Дабы получить к ним доступ, пришлось обращаться за помощью к кое-каким авторитетным лицам…

Котяра при этом подмигнул мне и ткнул себя горлышком бутылки в грудь.

– Надо признаться, что я узнал для себя очень много нового, – продолжал Мордасов, покосившись на приятеля. – В главном управлении МВД по борьбе с хищениями, например, есть подробнейшая картотека на все клады, зарытые на территории страны, включая могилу Чингисхана и библиотеку Ивана Грозного.

– Угу, – хмыкнул Котяра. – Хоть сейчас иди и бери…

– В структуре бывшего КГБ существовал спецотдел, еще с двадцатых годов фиксировавший все необъяснимые и загадочные факты. – Мордасов демонстративно проигнорировал эту реплику. – Таких исчерпывающих сведений о снежном человеке, хасидских мистиках и артефактах, обнаруженных в угольных пластах, нет больше нигде в мире.

Библиотека Конгресса США располагает исчерпывающим каталогом всех граффити. Самая богатая коллекция знаков и символов собрана в Британском музее. Мне даже позволено было заглянуть в базу данных Международного комитета по изучению аномальных и сверхчувственных явлений. Но нигде я не обнаружил ничего, хотя бы отдаленно напоминавшего избранный вами символ. Уже почти не надеясь на удачу, я обратился за помощью ко всем мало-мальски знакомым археологам.

– Влетело мне это в копеечку, – осклабился Котяра. – Запрос по факсу в Перу или Новую Зеландию – довольно дорогое удовольствие.

– Ничего не поделаешь, – Мордасов слегка смутился. – Хорошее дешевым не бывает, это еще испокон веков было известно… Впрочем, успех пришел оттуда, откуда я меньше всего ожидал. Один из патриархов отечественной эллинистики, давно позабывший даже имена собственных внуков, вдруг вспомнил, что видел нечто подобное в самом конце войны…

– Где? – не удержавшись, выпалил я.

– В архиве института кайзера Вильгельма, который ему довелось разбирать. Рисунок был напечатан в тоненькой брошюрке и снабжен текстом на непонятном языке. То есть не на немецком, не на английском и не на древнегреческом, которыми он владел в совершенстве. Хотя шрифт был латинский. Естественно, брошюрка совершенно не заинтересовала комиссию, уже завладевшую документами сказочной ценности. Дальнейшая ее судьба неизвестна.

– Но ведь какую-то зацепку вы все же получили! – воскликнул я.

– Самую ничтожную. Примерное описание внешнего вида и формата брошюры. Благодаря этому другой ветеран научного фронта вспомнил, что примерно так выглядели бюллетени, издававшиеся до войны датским королевским научным обществом.

– Имени принца Гамлета, – брякнул чересчур расшалившийся Котяра.

– Нет, имени короля Кристиана, – вполне серьезно поправил его Мордасов. – В Дании у меня никаких личных связей не имелось, и с тамошними историками пришлось связываться через Шведскую академию наук. Как бы то ни было, но вскоре выяснилось, что подобные бюллетени действительно издавались до сорокового года мизерным тиражом в пятьдесят-сто экземпляров. Ответственность за их содержание нес исключительно автор. Меня сразу предупредили, что к истинной науке эти опусы имели весьма отдаленное отношение. Так… добросовестные заблуждения дилетантов, а иногда и явная фальсификация фактов.

На мое счастье, в одной из частных коллекций сохранился единственный экземпляр искомого бюллетеня, в котором малоизвестный археолог-любитель Иоганн Грегерсон описывал результаты своих раскопок на острове Крит, за год до этого вошедшем в состав Греции. Сразу хочу сказать, что дело происходило в тысяча девятьсот четырнадцатом году.

– Подождите! – Я замахал на Мордасова рукой. – Раскопки проводились перед Первой мировой войной. А когда вышла брошюра?

– В тридцать девятом.

– Почему же автор молчал четверть века?

– Это его право. Учение Коперника тоже было опубликовано через много лет после его разработки.

– Ну вы и сравнили! Коперник боялся инквизиции. А кого мог бояться этот ваш… Грегерсон?

– На этот вопрос вам никто не ответит. Иоганн Грегерсон умер во время немецкой оккупации, а его архив утерян. Лично мне эти обстоятельства кажутся маловажными. Лучше вернемся к результатам раскопок.

– Как хотите.

– На Крите в ту пору царил форменный кавардак, и Грегерсону не составило никакого труда получить от местных чиновников разрешение на проведение земляных работ. Впрочем, он мог действовать и самовольно. Это было время археологов-романтиков, фанатиков-недоучек, поклонников Гомера и последователей Шлимана, лавры которого вы мне недавно посулили.

– Если вы что-то имеете против, беру свои слова обратно. Пусть вам лучше достанутся лавры сэра Говарда Картера.

– Хоуарда… Хоуарда Картера, – поправил он меня. – У вас ужасное произношение.

– Ближе к делу, – строго произнес Котяра. – К чему эта лирика?

– Конечно, конечно. – Мордасов весь как-то подобрался. – В описываемый период Минойская культура уже была достаточно хорошо изучена, в основном стараниями доктора Артура Эванса, обнаружившего кносский дворец. Британская школа археологии в те времена была ведущей в мире. Но и другие не отставали. Итальянцы вели раскопки на юге острова, у древнего Феста. Американцы – на востоке, у залива Мирабелло. Одни только немцы почему-то держались от Крита подальше. Грегерсон приступил к раскопкам древних захоронений, на которые ему указали местные жители. Очень скоро он убедился, что большинство из них ограблено еще в античное время. Вся его добыча состояла из глиняных черепков, горсти бусинок, пары бронзовых безделушек да груды человеческих костей, которыми никто не интересовался, поскольку в экспедиции отсутствовал антрополог. Сезон раскопок между тем подходил к концу.

– Неужели ударили морозы? – удивился я. – А говорят, на Крите лето круглый год…

– Дело в том, что подошло время сбора винограда, – пояснил Мордасов. – Все землекопы, нанятые Грегерсоном, поспешили заняться куда более неотложным, а главное, прибыльным делом. На раскопках осталось только несколько бродяг, ленивых и бестолковых. Один из них забыл с похмелья все указания, полученные накануне, и принялся рыть шурф в совершенно неположенном месте. Эта ошибка и привела к открытию, которое должно было впоследствии прославить Грегерсона. Бродяга случайно наткнулся на неразграбленную могилу. Впрочем, это была даже и не могила, а обыкновенная яма, куда без соблюдения похоронных обрядов швырнули мертвое тело. Тут же находился и бронзовый меч, несомненно, являвшийся орудием убийства.