Сакё Комацу - Гибель Дракона Страница 36

Гигантское «Даймондзи» вспыхнуло минут двадцать назад. Алые костры, выложенные в форме иероглифов, горели на Хигаси-яма. Слева от них, на далеком северном склоне, тоже пылали огромные иероглифы. В День поминовения усопших огонь был зажжен в знак памяти обо всех, покинувших этот мир.

– Странно все-таки, – сказал Кимура, инженер-электронщик, недавно вернувшийся с международного симпозиума по вопросам телевидения. – Страна, которая запускает спутники, собирается строить атомные танкеры, сохраняет подобные традиции… Вроде бы и не думаешь об этом, но как только наступает август, подходит День поминовения усопших, сразу начинаешь ждать этого зрелища, с нетерпением и даже тоской…

– Я слышал, что в информационной технике большое внимание уделяют символам, – сказал раскрасневшийся от пива Уэда, преподаватель философии в частном университете в Киото. – Как определяют и как оперируют в информационной технике такими понятиями, как «изящество», «утонченность»?..

– Что ни говорите, чудная страна, – продолжал Кимура. – И почему у нас сохранились такие стародавние обычаи? В те времена, когда не было ни электричества, ни неона, это зрелище, конечно, впечатляло своей грандиозностью. Но сейчас?! И почему это сохранилось? Когда кончается одна эпоха, вместе с этой эпохой должны быть отброшены и атрибуты ее культуры. Я даже думаю, вместе с эпохой их надо и хоронить…

– Такова уж Япония… – сказал Уэда, вытирая ладонью губы. – В этой стране ничто не умирает и не исчезает. Пусть даже что-то и сходит со сцены современного мира, но оно не погибает и не умирает окончательно. Ну, исчезнет на время, однако где-то, в закоулках действительности, продолжает жить… Так все думают. В День поминовения усопших или в какой-нибудь другой праздник эти ушедшие на покой традиции и люди, их носители, вновь появляются на сцене. И тогда их принимают, как самых дорогих гостей. Ушедшие на покой боги и предки становятся героями дня. Так положено. Удивительная страна! Взять хотя бы религию – какой только в Японии нет, но отсутствует главная, ведущая. Однако существует обычай все воспринимать и уважительно сохранять. И этот обычай – явление исключительное, часть нашей духовной культуры, не имеющей прецедента в других странах.

– И если бы не этот обычай, который не дает погибнуть ничему и никому, такой миленькой майко в нынешние времена и в помине бы не было! – перебил Нодзаки служащий строительной фирмы из Осаки, притягивая к себе за плечи густо напудренную и стройненькую майко[6]. – Ну где ты найдешь в наше время такое изящество и вкус! Хостэсс Гиндзы только и знают, что выуживать деньги да хлестать что покрепче, а нам, клиентам, за наши-то кровные денежки еще приходится их обхаживать! Правду я говорю, малышка? Хочешь, научу, как надо целоваться?

– Что вы, как можно! – со смехом вскрикнула майко. – Увольте, да и в пудре весь будете!

Онодэра, облокотившись о перила и глядя на пляшущее пламя «Даймондзи», рассеянно слушал друзей. Продлив свой двухнедельный отпуск до трех недель, он поехал на похороны Го, а чуть позже – на церемонию погребения праха, состоявшуюся на родине Го – острове Сикоку. Нашли нечто похожее на завещание. Установили, что это самоубийство. Бессвязные записи скорописью были очень неразборчивы, однако позволили понять, что Го что-то обнаружил, открыл…

Почему он умер?..

Огонь «Даймондзи», словно огонь проводов Го, мигал, постепенно угасая. В этой стране ничто не умирает и не исчезает… Так ли это? На самом ли деле не исчезает? Ну, например, хотя бы Киото… Просуществовало тысячу лет. И сейчас живет, не давая умереть прошлому. Ну, а дальше? Следующую тысячу лет…

– Позвольте вам чашечку, – придвинулась к нему уже не очень молодая гейша. – Да что это с вами? Заскучали совсем… Не желаете ли испить?

– А ты лучше мне дай выпить, – сказал репортер отдела хроники Ито, приехавший из Токио. – Но только не в маленькой чашке. Дай стакан или что-нибудь в этом роде.

– Ох-хо-хо, какие мы герои! В таком случае, прошу вот из этого, изволите? – Гейша повернулась и взяла со стола большую красного лака чашу. – Вы из нее еще не пили?

– Что это? – Ито уставился на чашу. – Испить что ли вместе с тобой из этой чаши, по три глотка девять раз в знак брачной церемонии?

– Покорно вас благодарю, конечно. Но я не об этом. Если налить в эту чашу воды и поймать в нее отражение даймондзи, а потом выпить, то не будете простужаться.

– В этом Киото куда ни глянь, всюду старина, заклинания, поверья всякие, – пробормотал Ито. – Ладно, наливай! Только вместо воды холодного сакэ!

Ито одним духом выпил до краев наполненную чашу и тыльной стороной ладони вытер губы.

– Вкусно. В Кансае сакэ лучше, хоть и обычной марки. И еда вкуснее.

– Да-а, это верно. Что же вы не попробовали бульона из бычков?

– А я не ем речных рыб, разве что угря да еще форель. А всякие там бычки да карпы, глаза бы мои на них не глядели! – сказал Ито нарочито развязным тоном и обернулся к Онодэре. – Ты что? Не пьешь?

– Да я пью… – Онодэра поднял стакан с пивом.

– Что-то ты не пьянеешь, кажется… – сказал Ито и снова попросил налить. – Го что-ли?..

– Ага…

– Я тоже о нем думал…

Чуть отпив из полной чаши, Ито поставил ее на стол и всем корпусом повернулся к Онодэре.

– Его завещание… Впрочем, не знаю, может, и не его. В общем, у меня с собой копия, – Ито похлопал по карману брюк. – Тебе не кажется, что тут что-то не так?

– В каком смысле?

– Я все думаю, а вдруг это убийство… – Ито глянул на Онодэру исподлобья, как всегда, когда бывал пьян. – Не такой он был слабак, чтобы покончить с собой. Я ведь его знал еще со школьной скамьи.

– Убийство? – переспросил пораженный Онодэра. – Но почему?

– Как почему? Ясно же, что на этом строительстве кое-кто нагрел руки, – упершись ладонями в колени, Ито развел в стороны локти. – Он обнаружил упущения по части геодезических измерений и опорных работ. Кто-то из начальников, у кого голова бы полетела, стань все известным, выманил его к верховьям реки Тэнрю-гава и убил, замаскировав это под самоубийство. Ну как, ничего сюжетик?

Нет, не то, рассеянно подумал Онодэра. Не на том еще этапе было это строительство, чтобы там началось такое. Да и зачем было убивать Го?

– Ну что, ты не согласен? – спросил Ито. – Знаешь, кто это говорит? Я, Ито-сап, тот самый, который раскрыл дело о коррупции на скоростных автодорогах и получил премию. Вот вернусь на работу и в знак траурной битвы за Го попробую вывести на чистую воду этих…

– Мне кажется, что здесь совсем не в этом дело, – пробормотал Онодэра.