Радуга (СИ) - Алёна Дмитриевна Реброва Страница 36

- Всегда я знала, что ты думаешь о ней, ты думал о ней даже после того, как она ушла к черным! Что я только не делала, чтобы ты обратил на меня внимание, но тебе было все равно! Ты и на тот пляж пошел из вежливости!... - распаляясь, Нора начинала кричать. Пламя под ее котлом разгорелось на весь шалаш, его жар стал обжигать мне кожу, но жрицу оно не трогало.

- Послушай, я пришел сюда не для того, чтобы ругаться с тобой! - я старался говорить спокойно и уверенно, хотя мне это давалось непросто. -Сейчас творится непонятно что, стражники следят за нами, стаи грызутся между собой, миналии с каждым днем становится все больше... Я хочу остаться друзьями, нам нет смысла враждовать! Мы все нужны друг другу.

- Что!? Сначала вы с ней убили Бивня, теперь растоптали меня на глазах у всей общины, и после этого ты говоришь о дружбе!? Да ты сломал мне жизнь! И пусть хранит тебя Бог от моей мести, потому что если у меня будет возможность, я разрушу все, чем ты дорожишь!!! Убирайся отсюда и не попадайся мне на глаза, а не то я выжгу твои!!!

Она кричала, огонь вот-вот готов был перекинуться на мою одежду, но я заставил себя сидеть на месте.

- Я не виноват в том, что не смог полюбить тебя! - крикнул я, с трудом овладевая страхом перед стихией, которая бушевала прямо перед моим носом. Если я убегу сейчас, как трус, то всю оставшуюся жизнь буду бояться ее! - Я бы не сделал тебя счастливой, и Бивень бы не сделал! Немедленно успокой пламя и дай мне поговорить с тобой!

Ответом на мои слова был крик и сноп искр. Я закрыл лицо руками от устремившихся ко мне языков пламени, моля всех Богов, чтобы Норе хватило ума не сжигать меня заживо прямо посреди своей стаи!

Огонь вгрызся в мою кожу, в нос ударил запах паленых волос, я как будто нырнул в кипяток или, наоборот, в ледяную подземную воду! Острая жгущая боль разрядом расползлась по телу, парализуя... Это длилось всего пару секунд, а потом пламя отступило. Я понял это только потому, что вокруг стало ощутимо темнее: места, которых коснулся огонь, продолжало жечь.

Выждав еще секунду, я убрал руки от лица, чувствуя при этом, как натягивается опаленная кожа на локтях.

Костер под котлом был крошечный, напротив меня сидела Нора с залитым слезами лицом и ужасом в глазах. Она прижала руки ко рту, увидев меня.

- Ну... я это заслужил, - сказал я, осматривая себя.

Рубашке был конец, огонь прожег рукава и плечи, на коже пузырились свежие ожоги. Боль была сумасшедшая, но... на самом деле, бывало и хуже.

- Послушай меня, - я снова обратился к всхлипывающей Норе. - Ты одна из самых талантливых жриц, у тебя удивительный дар к врачеванию. Что бы о тебе ни говорили и ни думали, гораздо важнее то, что ты делаешь, а не то, что с тобой происходит! Сейчас все ужасно, вокруг творится непонятно что, но ты справишься, потому что справлялась с вещами и похуже. Ты можешь и дальше обвинять во всем этом меня или Яшму, но мы просто люди и меньше всего мы хотели тебе навредить. Мы, как и ты, не могли изменить обстоятельств. Иногда они просто выше нас.

- Уходи!... - прошептала Нора, заходясь рыданиями. Но на этот раз это были холодные, очищающие слезы, а не яростная истерика. - Просто уходи, дай мне побыть одной...

Я встал и, стараясь особенно не двигать руками, вышел.

Совершенно случайно, как это обычно бывает у оранжевых, возле шалаша по делам собралось полстаи. Когда я показался наружу, в меня впилось не меньше сотни любопытных глаз, кое-кто тут же в горло заржал.

Не обращая на них внимания, я поплелся к желтым, надеясь, что у них есть что-нибудь от ожогов.

- Ого!... Га-га-га-га!!!... Вы это видели!?

У костра, где разместилась троица, меня встретили неуемным гоготом.

Пока ржали, они освободили мне место, дали еды и налили в стакан настойки. Потом, продолжая ржать, выпили по стакану, и только после этого почувствовали, что на время их животам хватит.

- Ты можешь даже ничего не объяснять! - сказал Шляпа, обессилено валяясь на спине согнувшейся от хихиканья Орки.

Я вздохнул и провел рукой по голове. К счастью волосы я закрыл кулаками, так что хотя бы лысины у меня не было. Зато скулы, уши, плечи и предплечья, - все, что я не мог закрыть, - были ярко-красными.

- Где Яшма? - спросил я, закончив с первой миской и наливая себе вторую. Настроение было паршивее некуда... что мне сейчас было по-настоящему нужно, так это отдых в тишине и покое. Но от этого отдыха меня отделял еще один разговор, возможно, не менее приятный, чем тот, что у меня уже был.

- Она с Барракудой куда-то пошла, - сказал Борода, довольно прихлебывая настойку. - Странная девочка сказала, что хочет побыть с нами. Сидела весь день немая, как рыба, но от настойки не отказывалась... Потом увела Яшму гулять. Их уже час нет.

- Барракуда пьет настойку?... - я хотел удивиться, но это оказалось очень больно. Чем больше проходило времени, тем сильнее начинали ощущаться ожоги на лице.

- Кто она такая, кстати? - спросил Вадик. - Она ничего про себя не рассказала, а вела себя странно... казалось, иногда она была не с нами.

- Она и правда необычная. Для нее мариний что-то вроде живого человека и воображаемого друга-помощника одновременно, - охотно объяснил я. - Я работал с ней в шахтах, но всего один день. Еще она... ну... Погодник без памяти влюблен в нее уже четыре года.

- Погодник!?... - Шляпа с Оркой покатились в новом залпе смеха.

Видимо, грибную они тут уже попробовали.

- Бедная девочка!... - Борода чуть не подавился.

- Бедный Погодник! - усмехнулся я, стараясь не особенно напрягать щеки. - Он в море готов броситься от отчаяния: она его в упор не видит. Хотя, судя по тому, что она ходила навещать его в лазарете... я давно не говорил с ним, может, что-то изменилось.

Тут из темноты к костру подошла Яшма. Она выглядела сильно озадаченной и даже не заметила меня. За ней появилась криво усмехающаяся Барракуда.

- Увидимся, - ласково сказала она Яшме и