Журнал «Если» - «Если», 2012 № 06 Страница 35

Алекс позвонил в воскресенье в восемь утра. Звонок застал меня за первой чашкой кофе под сигарету.

— Здравствуй, Стас. Узнал?

— Да, конечно, — соврал я. — Здравствуй.

— Это Алекс Буше. Не включишь видео?

Включать видеофон я не стал. Не хотелось лишний раз демонстрировать убогую обстановку нашего с Ликой жилища. Тем более другу детства. Бывшему.

— Извини, техника барахлит, — вновь соврал я. — Как поживаешь?

Последний раз мы с Алексом виделись лет восемь назад, через два года после катастрофы. Впрочем, за эти восемь лет я вообще мало с кем виделся. Люди, которых я привык называть друзьями, быстро сменили статус на «привет, как дела?», затем на «да-да, где-то встречались», а потом и вовсе на «простите, мы незнакомы». Катастрофа враз превратила меня, жизнелюбивого, общительного и энергичного человека, в бесперспективного, угрюмого нелюдима.

— Стас, нам надо поговорить.

Я едва не спросил о чем. И вправду, о чем преуспевающему частному детективу говорить с неудачником, едва сводящим концы с концами.

— Что ж, — сказал я. — Приходи, мы с Ликой будем рады. Правда, жилище у нас, как бы тебе сказать…

— Плевать на жилище, — оборвал Алекс. — Разговор конфиденциальный и в твоих интересах, Лике его слышать ни к чему. Встретимся в «Астероиде» через полчаса.

Алекс отключился, а я с минуту сидел, разглядывая клетки на скатерти и пытаясь сообразить, что к чему. Разговор в моих интересах, надо же. А если у меня нет интересов? Не осталось после того, что случилось десять лет назад. Я хмыкнул и двинулся одеваться.

Лика еще спала — уткнулась носом в подушку, разметала русые волосы и сопела тихонько. На минуту я задержался в дверях, затем вернулся, поправил одеяло, невесомо провел ладонью по матовой, теплой от сна щеке.

Катастрофа обошлась с Ликой не лучше, чем со мной. Раньше она была привлекательной, довольной жизнью и уверенной в себе женщиной. Привлекательность осталась. А вот уверенность в себе исчезла бесследно. Лика стала робкой, пугливой, временами чуть ли не шарахалась от каждой тени.

За месяц до катастрофы Джефф заказал у модного художника Ликин портрет. Тот нарисовал ее смеющуюся, радостную, с охапкой алых роз в руках. Не знаю, увижу ли я ее такой еще когда-нибудь. Портрет пылится на антресолях, Лика сказала, что ей слишком больно на него смотреть.

Тихонько, чтобы не разбудить жену, я пробрался на выход.

Мой старинный, еще со школьной скамьи друг Александр Буше почти не изменился с тех пор, как я его последний раз видел. Разве что немного погрузнел, да лучами разошлись морщины в уголках глаз.

— Присаживайся, — Алекс пожал мне руку. — У меня не очень много времени. Посмотри, ты знаешь этого человека? — Алекс выудил из кармана стопку голографии и веером рассыпал по столешнице. — Официант, два кофе, пожалуйста.

Я перебрал снимки. Мужчина около сорока или, возможно, мой ровесник. Сухощав, подтянут, стильно, но неброско одет. Прямой нос, выдающийся волевой подбородок, короткая стрижка, глаза… Определенно, в этих глазах что-то было. Что-то знакомое, хотя человека этого я точно не знал.

— Кто такой? — спросил я, отодвинув стопку голографических слайдов в сторону.

— Не узнал, значит? — Алекс криво усмехнулся и сказал, глядя на меня в упор: — Это Джефф Гаррис.

— Кто?!

— Джефф Гаррис, — не отводя взгляда, ответил Алекс. — Разумеется, после пластической операции.

— Что за чушь! Джефф погиб на моих глазах. Десять лет назад, на борту «Хеопса». Погиб по моей вине. Ты что же, провоцируешь меня?

Алекс Буше выбил из пачки сигарету, прикурил и выпустил дым в потолок.

— Джефф Гаррис действительно погиб, — сказал он. — Но не десять лет, а два месяца назад. Его застрелили. Позавчера я вернулся с Земли, почти полгода раскручивал дело о крупном мошенничестве. Были замешаны огромные деньги, баснословные. На, почитай. Это материалы официального следствия.

Я развернул сложенный вдвое лист бумаги и бегло проглядел текст. Ошеломленно потряс головой и начал читать вновь, на этот раз медленно и очень внимательно.

«В результате судебно-медицинской экспертизы установлена полная и несомненная идентичность между гражданином Земли Эваном Макгаммоном и гражданином Изиды Джеффри Гаррисом, считавшимся погибшим в результате крушения космического корабля „Хеопс“ при прохождении гиперпространственного туннеля „СВ-альфа“. Приложения:

1. Идентификация ДНК;

2. Идентификация слепков ушных раковин;

3. Заключение дактилоскопической экспертизы;

4. Заключение патологоанатомической экспертизы».

Я растерянно глядел на безмятежно покуривающего Алекса и молчал — попросту не мог прийти в себя. То, что я прочитал, было невероятно. Какое там, попросту невозможно.

— Этого не может быть, — сказал я наконец вслух. — Ты уверен, что экспертизы подлинные?

— На сто процентов. Я принимал участие в работе следственной комиссии и присутствовал при вскрытии. На, держи, — Алекс протянул мне флэш-карту. — Здесь материалы дела. А пока что вот тебе выжимка. Макгаммон был замешан в банковских аферах. В мошенничестве межпланетного масштаба. Около двух месяцев назад его застрелили. Видимо, месть; убийство профессиональное, стрелял снайпер, с большого расстояния. По данным следствия, покойный вложил в дело миллиарды.

— Что?! Какие, к чертям, миллиарды! Если этот мошенник и вправду Джефф, откуда они у него?

Алекс затушил сигарету.

— А ты не догадываешься? — небрежно спросил он.

— Ты, ты… что же хочешь сказать… — выдохнул я.

Он не ответил, и я поднялся. Подломились колени, я схватился за край столика, чтобы не упасть. На ватных ногах побрел к выходу.

— Лике не говори, — бесстрастно бросил Алекс мне в спину. — Поразмысли, потом позвонишь. И еще кое-что.

Я обернулся. Алекс невозмутимо прикуривал новую сигарету.

— Я беседовал с тобой неофициально, — сказал он. — Как друг. Дело вскоре пришлют сюда на доследование. Кто знает, чем все это обернется.

Среди выпускников Космической академии Джефф Гаррис считался самым перспективным. Волевой, целеустремленный, напористый атлет с наивысшим на потоке айкью.

Сокурсники Гарриса сторонились.

— Слишком заносчив, — говорили о нем. — Пускай дерет нос перед кем-нибудь другим.

По-видимому, я был его единственным другом. Поначалу я не понимал, почему гордый и необщительный Джефф со мной чувствует себя легко и свободно. Потом сообразил. Он не терпел чужого превосходства. Ни в чем. И не было ни единого занятия, с которым Джефф не справлялся бы лучше меня.