Андрей Бочаров - Настоящая фантастика – 2012 (сборник) Страница 32

Рок-баллады, взрывчатое вещество простых моделей мира идей, эмоций, чувств.

Рок и Вселенная. Принадлежат ли они к одному роду вещей? Рок и Вселенная.

Найди связь!

Микрокосм Aerosmith в «Cryin», микрокосм Roxette в «Little Miss Sorrow», микрокосм…

Он может нанизать сотню бусин таких рок-Вселенных на струны пространства. Он может представить…

Представь!

Допустим… правила простые – все вещество на субатомном уровне совершает определенные колебания, Космос «звучит». О, теперь он знает, куда идти – к общему фону! Значит… система?

Вопросы важнее ответов! Отбрось, что видишь!

…видимое и невидимое… точка и бесконечность…

Каждый атом на фоне мира определен внутренней неопределенностью. Порядок в хаосе.

Думай!

Я часть системы… тогда я бы сказал, что мои собственные робби-атомы робби-тела, как участники Вселенной, улавливают рассинхронизацию ритма. А это плохо…

Его крошечный интеллект сходил с ума. Его крошечный интеллект лихорадило – дальше, Робби, дальше!

…допустим, это фантазия. Значит, составляющая мыслительного процесса.

Способность… рассеивать целое, и собирать по-своему, чтобы сделать видимым.

Свойство… защиты.

Результат… восприятия действительности.

…стоп! назад. Способность…

К чему, Робби, к чему?

Способность… Может, к способу восприятия?

Или к проявлению внутренней интуиции? Или…

Но масштабы!.. что-то общее… у микро– и макромира…

Смерть не имеет меры…

Смерть. Без меры.

Вывод!

…???

Вывод! Робби!

…???????

Вывод!!! Черт возьми!

Их всегда называют ласковыми именами… Мэри приближается…

Из глубины Космоса, стремительно набирая скорость, двигалась к Земле Первая Структурная Волна.

Свобода всегда порождает неопределенность, которая стремится связать ей крылья.

Случайный импульс нарушил равновесие.

Волна возникла.

Трепетный вдох, и… робкий выдох, пробуя пространство.

Затем смелее. Увереннее. Скользнула, устремилась вперед направленным потоком эффекта домино, чтобы проникнуть в глубинные структуры вещества и поразить движение на уровне межатомных связей – ограничить степень свободы метрики пространства.

Смерть всему, что на ее пути! Прекращали свой бег по орбитам электроны. Замирали нейтрино. Таяли протонно-нейтронные связи – материя умирала… если только неживое способно умереть. Может, просто, материя теряла смысл.

Эта волна была первой ласточкой надвигающейся старости целого мира. Спустя миллионы лет будет вторая, и неизменно третья, еще, и еще, они будут появляться все чаще.

Они будут возникать из ниоткуда и исчезать в никуда, планомерно разрушая внутренние структуры Космоса. И будут ложиться глубокими морщинами пустоты на теле пространства.

Они будут отпускать жалкие временные миллионы на восстановление. Но лишь для того, чтобы в следующий раз ударить больнее – поразить еще большую область вселенского организма.

Словно лавина, идущая с гор, волна устремилась вперед, оставляя за собой ничто. Она мчалась навстречу Робби – узконаправленным потоком, рожденным вечностью. И должна была пройти сквозь ничего не подозревающую Систему Солнца.

Волна приближалась к Земле…

– …электронные маркеры на приход сырья, расчет потребляемой ши-единицами энергии…

– Все в полном порядке! Питание ши производится за счет соло, которые списываются на внутренние расходы. – Болтышев отмахнулся от инспектора как от назойливой мухи. – В отчетах все есть.

– Робби вернулся!.. Он в стае, – раздался в эфире радостный возглас Юганова.

– Сейчас буду! – Директор вылез из «паука» пульта управления конторы и скользнул к выходу.

– Вы нарушаете все карантинно-санитарные нормы! Мало какую гадость мог притащить ваш робот из Космоса! – Щеки инспектора смешно раздувались, и Болтышев подумал, что вот теперь он действительно похож на хомяка. – Самораспад причинно-следственных связей в блоке мышления! Нарушения логических цепочек под воздействием…

Болтышев хотел ответить инспектору что-то резкое, но вдруг предложил:

– Вы видели когда-нибудь соло?

Эстрадин смутился – конечно, он знает, что это такое… много раз видел, на бумаге, конечно, читал…

– Нет, – на директора он не смотрел, – честно говоря, не приходилось.

– Ну так пойдемте, все сами и увидите.

Тот неожиданно согласился: «Почему бы и нет?»

Они натянули полевые скафандры и вышли из пузыря конторы в Космос. Космопара скользила вдоль сборочного цеха, робот-ши как раз распылял из запасника металлический порошок. Крохотные блестки оборачивались живым хаосом, создавая иллюзию неверной мороси, и, если отбросить собственные представления о мире, легко поверить в то, что в Космосе идет

м е т а л л и ч е с к и й д о ж д ь

м е т а л л и ч е с к и й д о ж д ь

м е т а л л и ч е с к и й д о ж д ь

м е т а л л и ч е с к и й д о ж д ь

м е т а л л и ч е с к и й д о ж д ь

м е т а л л и ч е с к и й д о ж д ь.

– Нет, ну где еще вы увидите дождь в Космосе! – Болтышев радовался как ребенок.

– Если бы мне нужны были эмоции в работе налогового инспектора, я бы не сидел на КОПРе с проверками. – Казалось, Эстрадин готов был вернуться в контору.

– Надо отдать должное… вы на своем месте. – Директор остановил космопару. Усталость прорвалась раздражением: – Разобщенность, непринятие наших усилий на орбите… вами, изнеженными и избалованными там… на Земле, не позволяет вам видеть даже фон жизни. Крупные и мелкие детали, углы и оттенки, – голос, словно наждак, – так и останутся за границами вашего восприятия.

Налоговик даже поперхнулся от неожиданности.

– Можно подумать, вам все доступно, – каркнул противно. – Каста героев…

– Я не герой. Все, что я создал, – я добыл из сердца. Разница между нами в том, что вы боитесь полета мысли. Вам нужно лишь то, что рядом. В Космосе жизнь наполняется особым смыслом, и вы либо принимаете ее такой, либо нет. Вас никто не держит. Все отчеты есть в электронном виде. В конторе. А еще лучше – на Земле! Прощайте.

Болтышев отвернулся. И пусть попробуют его уволить! За неуважение к властям.