Дмитрий Шатилов - Нф-100: Изобретатель смысла Страница 31

-  Ещё бы! День, наверное, лежит, не меньше. Уже мухи завелись.

-  А почему никто её не уберёт?  - спросил профессор Кинесс.

-  Боятся,  - ответил Ромкас.  - Лежит, никому не мешает, а уберёшь - неизвестно, что будет.

Делать было нечего, пришлось вылезти из машины и идти пешком. Под ногами хлюпала грязь, один раз Кинесс чуть не наступил на огромную бурую крысу. Настроение портилось с каждой минутой. Отовсюду тянуло сыростью и гнилью. Дойдя до конца улицы, путешественники обнаружили, что за углом начинается что- то вроде проспекта, по которому туда- сюда сновали конгары.

-  Здесь раньше яма была,  - рассказал Румкас.  - Огромная, две недели рыли.

-  А зачем?  - спросил профессор.

-  Силы было в избытке. Настроение, опять же, хорошее. Как вырыли, сразу стали падать. Один ногу сломал, другой шею. Когда Румлик, сын вождя нашего, грохнулся, поставили предупреждающую надпись. Яркую, красивую, за тысячу шагов видать: "ОСТОРОЖНО! СМОТРИТЕ ПОД НОГИ!". Сущая для нас диковинка: чтобы посмотреть, народ с окраин ехал. Приедет - упадёт, приедет - упадёт. Выходило, что как только надпись поставили, вдвое больше конгаров падать стало. Убрали надпись - всё равно падают. По привычке. Наконец, вождь плюнул, велел яму засыпать. Куда там - те, кто поблизости жил, взбеленились! "Мы - люди простые,  - закричали,  - у нас всех радостей в жизни - бабы, драка да жратва. А тут хоть какое- то развлечение: смотреть, как дураки в яму падают. Над тем, кто покалечился - смеёмся, того, кто помер - обсуждаем. Вот время и проходит. Так что нет здесь нашего согласия, и не будет!". Вождь тогда плюнул на это дело. "Хрен с вами,  - говорит,  - делайте, что хотите". Ну, они на другой день яму и засыпали. "А что?  - говорят,  - Жалко ведь народишко- то! Иной как упадёт - так стонет, что сердце кровью обливается. Что мы,  - звери, что ли?". Как засыпали, другие разговоры начались: "Что ж мы наделали- то? Последнюю радость сами у себя отобрали!". С тех пор сидят - настроения ждут.

-  Настроения?  - спросил профессор.  - Для чего?

-  Как это, для чего? Новую яму рыть. Жить,  - изрёк Румкас,  - надо для чего- то. Если в жизни есть цель, то и до сорока доживёшь.

-  А если нет цели?  - спросил ассистент профессора.

-  Нет?  - Румкас почесал в затылке.  - Ну, так мы жить не пробовали. Нам, конгарам, душевные терзания необходимы. Без них и жизнь - не жизнь.

-  Так вы, значит, хорошо живете?  - спросил Кинесс, пристально вглядываясь в наивное лицо своего провожатого.

-  Конечно,  - ответил тот.  - А как иначе- то?

-  А почему же мрёте, не дожив до сорока?

-  Так ведь жизнь- то поганая, нестоящая у нас жизнь.

-  Налицо противоречие,  - заметил ассистент.

-  А хоть бы и так,  - заметил Румкас.  - Что оно у нас, единственное, что ли?

Ну а дальше? А дальше вот что: прожили профессор с ассистентом в Дзиру целых две недели. Жилищем им служила просторная, чрезвычайно сырая землянка, куда дзираи в знак уважения принесли огромную чугунную ванну - трофей, захваченный ими в какой- то междоусобице. В этой ванне Кинесс с ассистентом спали по очереди. Ночью в землянке становилось холодно, и, чтобы согреться, тот из них, кто стоял на страже, брал в руки суковатую палку и отгонял крыс, забегавших в землянку из соседней юрты, где заседал совет племени. Крысы были жирные и наглые - однажды среди ночи ассистент Кинесса проснулся оттого, что огромный бурый пасюк обнюхивал его лицо. Утром он пожаловался на это Румкасу.

-  А вы в другой раз хватайте его да жарьте,  - сказал Румкас.  - С хои- хои хорошо пойдёт.

-  Эх, Румкас,  - сказал ассистент с тоской в голосе,  - какое же у вас тут всё тоскливое, грязное, неуютное...

-  Зато родное,  - отозвался конгар.

За эти две недели профессор Кинесс узнал о конгарах почти всё, что о них можно узнать. Он побывал в их жилищах, наслушался их песен и однажды принял у конгарской женщины роды. Более того: вместе с конгарами он ходил сенонкон , то есть за жратвой. Любой из этих походов был ничем не хуже Ксенофонтова анабасиса; по меньшей мере трижды конгары умудрились заблудиться, находясь в полусотне метров от поселения, ещё несколько раз теряли по дороге добычу, а в большинстве случаев сжирали её прямо на месте, не донеся до дома. Так, объяснил Кинессу Румлик, лучший охотник Дзиру, куда надёжнее.

Чем больше профессор Кинесс знакомился с конгарским образом жизни, тем больше недоумевал. Главной загадкой для него было: почему, имея под рукой плодороднейшие земли, на которых и палка заколосится (так показал анализ почвы возле Дзиру), они едят траву и убивают друг друга из- за кусочка рыбы?

-  Представьте себе, сколько хлеба могла бы дать ваша земля,  - рассказывал профессор конгарам, каждый вечер собиравшимся его послушать.  - Вам ведь только и нужно, что собраться всем вместе и её засеять.

-  А смысл?  - отвечали ему конгары.  - Ну, засеем, а дальше что?

-  Осенью соберёте урожай.

-  Собрали. Дальше?

-  А что дальше? Муки смелете, хлеба напечёте.

-  Муки. Хлеба. Понятно. Расходимся, ребята, тут ловить нечего.

И конгары разошлись. От толпы человек в двести остался один: занять у Кинесса четыре драхмы до получки.

-  Как на работу устроюсь, сразу отдам,  - пообещал он.

-  Врёт,  - сказал профессору ассистент.  - Не отдаст, даже если устроится.

Но профессор не слушал:

-  Ничего не понимаю,  - говорил он,  - Ну, сам посуди: как можно так жить? Спать в вонючих юртах, в землянках, пить какую- то бурду, жевать траву...

-  А может, им нравится?  - предположил ассистент.  - Эй, ты, Конкас или как тебя там!  - окликнул он проходящего мимо конгара.  - Отвечай, устраивает тебя твоя жизнь или нет?

-  Да в гробу я её видал!  - ответил конгар.  - Маракчи бы сейчас сушёной. Нет у тебя сушёной маракчи?

-  Нет.

-  Тогда чего пристал?  - и пошёл восвояси.

-  Ничего не понимаю,  - повторил Кинесс.  - Может, вождь что- нибудь прояснит?

Пошли к вождю. Вождь жил в огромной юрте по соседству с выгребной ямой. Когда профессор с ассистентом вошли, он сидел за столом из неструганых досок и мрачно наблюдал, как из лежащего перед ним сморщенного бурдюка капает на пол мутная жидкость. Увидев профессора, вождь поднял голову.

-  Пей,  - сказал он.

-  Прошу прощения, но мне не хочется,  - вежливо ответил Кинесс.

-  Не хочешь пить? Тогда иди.

-  Куда идти?

-  Куда хочешь.

Подумав, профессор опустился на соседний с вождём стул.

-  Скажи, Конкас...

-  Кирсен я.

-  Неважно. Скажи, Кирсен, почему вы, конгары, так плохо живете? Должна же быть какая- то причина.

-  Ты пить будешь?  - исподлобья посмотрел на него конгар.

-  Нет, не буду. А - надо?

-  Да нет, я так спросил. Всё равно кончилась.

-  Что кончилось?  - спросил ассистент.