Журнал «Если» - «Если», 1998 № 07 Страница 31

Главная причина — война. Даже неповоротливые и угловатые «фарманы» и «блерио» времен первой мировой были намного маневреннее дирижаблей, которые могли стать легкой добычей не только для боевой авиации, но и для зарождающейся зенитной артиллерии. Вторая мировая перечеркнула массовое использование уязвимых гигантов. А поскольку наука и техника того времени были сориентированы исключительно на военные цели, то развитие технологий обошло своим вниманием дирижабли. После войны многие бомбардировщики были «модифицированы» для удовлетворения нужд гражданской авиации, самолетостроение развивалось быстрыми темпами, а конкуренты никому не нужны… Идей размещения станций-ретрансляторов на дирижаблях были подрублены на корню геостационарными спутниками. Летающие солнечные электростанции, стартовые площадки для ракет и самолетов, воздушные города — все это ушло в область полуфантастических проектов.

Так неужели все в прошлом и дирижабли отошли в историю — к катапультам, аркебузам и парусникам?

Но история любит повторяться. Сейчас снова в большой моде воздушные шары, причем не газовые, а на «тепловой тяге», как у братьев Монгольфьер. До них, кстати, наблюдался расцвет дельтапланов — в сущности, воздушных змеев. Может быть, очередь за дирижаблями?

Их экономическую рентабельность и экологическую предпочтительность никто, кстати, и не оспаривает. Говорят даже, что их применение только лишь в области туризма и транспорта в местах с неразвитой дорожной инфраструктурой (например, на нашем севере) быстро окупило бы все затраты на «реанимацию» дирижаблестроения.

И еще. Цельнометаллические конструкции Циолковского не нашли пока применения. Но кто знает, что окажется лучшим транспортным средством на планетах Солнечной системы. Марс с его разреженной атмосферой не очень хорош для авиации — какого размаха должны быть крылья! На Венере с ее буйной атмосферой самолету — верная гибель. И тут невольно призадумаешься…

— Я, конечно,Пресмыкаюсь,Но нисколькоВ томНе каюсь!Ибо тот,Кто пресмыкается,НикогдаНе спотыкается!

Проза

Диана Дуэйн

Не трогай эту гадость!

— Владычица и мать всего сущего, — произнесла Лола, выпрямившись на ветру и простирая руки к небу, — Царица и Богиня, пошли мне знамение!

Ничего не случилось. В точности как вчера. И позавчера. Все три дня.

Лола опустилась на плед. И тут же ойкнула и принялась стряхивать с него опавшие сосновые иголки. Конечно, подумала она, хорошо было в городской духоте мечтать о том, что ей предстоит проделать весь ритуал обнаженной, как сама природа. Но, чтобы выполнить намеченное, пришлось в поисках укромного уголка забраться высоко в горы, где ветер воет в кронах и задувает даже в это тесное ущелье. Деревья роняют на тебя листву и хвою, пыль летит прямо в глаза и… и ты мерзнешь. Вся романтика «естественной жизни» быстро испаряется, и ты становишься просто голой, да еще и в гусиной коже.

«В этом-то все и дело, — подумала Лола. — Может, я и сказала все, как надо, но необходима еще и соответствующая степень концентрации. А как ее добиться — на таком-то холоде!»

Она вздохнула и поглядела на небо. Солнце клонилось к закату, краски были просто потрясающие. Проживая в Лос-Анджелесе, она часто глядела вверх, но перед ней обычно открывалось привычное для горожан зрелище: покрытый легкой дымкой небосвод, не небесно-голубой, а мутный, точно глаза у новорожденного котенка. Порою испарения окрашивали небо почти в бурый цвет, но даже в лучшие дни оно никогда не сияло такой глубокой, чистой голубизной, глядя на которую Лола чувствовала себя особенно голой и беззащитной.

Теперь голубизна по краям переливалась пурпуром и шафраном, а в зените сгустилась до индиго и густой сапфировой сини. И тишина вокруг — вместо привычного рева транспорта лишь ветер в верхушках деревьев. Странно, когда оказываешься вдалеке от городского шума, его начинает не хватать.

Три дня назад в 15 милях от Огайо она свернула с шоссе № 96 на север и, руководствуясь компасом и картой штата, сумела проникнуть в один из наиболее недоступных районов Сеспского заказника, где гнездились кондоры. Чтобы выполнить задуманное, ей было необходимо уединение. Друзья предупреждали: старайся вести себя осторожнее. Дым от костра или огонь в ночи может привлечь незваных гостей, сама подумай. Кое-кто лишь молча покачивал головой с таким видом, что было ясно — она поступает неразумно: гораздо безопаснее выплясывать нагишом, скажем, на бульваре Сансет, чем в дикой глуши.

Но Лола упрямо упаковала свою крохотную палатку, пропускающую ультрафиолетовые лучи, — роскошный подарок самой себе на последний день рождения, уложила одежду — не слишком много, но достаточно, чтобы укрыться от холода. С особым тщанием она уложила ритуальные Приспособления. И затерялась в дремучих дебрях. Тут и впрямь были самые настоящие дебри. Лола вновь уселась на плед и принялась растирать избитые ноги. Ее тело на не защищенных одеждой местах было ободрано в кровь, а на защищенных — пестрело синяками. В волосах у нее запутались сосновые иголки и веточки толокнянки, ее кусали осы, она видела гремучих змей и тарантулов — и они видели ее. При виде гремучек она было подумала о том, чтобы вернуться на шоссе-96 и поймать попутку, направляющуюся в город. Но прикинув, что опаснее — путешествие автостопом или встреча со змеей, — она сделала выбор в пользу змей.

Итак, Лола сидела и наблюдала, как сгущается тьма. Ее время, если верить книгам, это время Великой Матери. И Луна — ее символ. Лола поглядела на молодой месяц — она не слишком-то в этом разбиралась, но ему, должно быть, дней пять или шесть: Луна Девы, Луна Охотницы.

А в книгах говорилось, что при нарождающейся луне можно вернуть себе и девственность — стоит лишь правильно совершить обряд и произнести нужное заклинание в должном настроении. Лола вздохнула. Она могла твердить нужное заклинание бесконечно. Но настроиться должным образом никак не удавалось.

И все же вот она в нужном месте, в нужное время, в ночь всех ночей — самую короткую в году, — в самом сердце лета, и луна как раз такая, как нужно. В книгах говорится, что в это время года можно творить чудеса, творить обряды, которые призовут Ее к тебе. Именно для того Лола и купила лук. Это было весьма дорогостоящее приобретение. На зарплату кассирши не очень-то разгуляешься, но, увидев этот великолепный тяжелый лук несколько недель назад, она потеряла голову. Он не был сборным — она питала недоверие к сложным конструкциям, смахивающим на сцепленные в экстазе гардеробные вешалки; но это был настоящий лук, с двойным изгибом, лук из стекловолокна, с великолепным серебристым отливом, луноподобный лук, лук-полумесяц… и она не устояла. Симпатическая магия, подумала Лола. Серебро — цвет луны, цвет лука. Да и книга намекала, что Владычице можно угодить хорошим выстрелом.