Владимир Кузьменко - Гонки с дьяволом Страница 29

От размышлений меня оторвал голос председательствующего. Борис Иванович предоставил слово Наталье, которая должна была выступить с первыми законопроектами. Хотя я всегда был против всяких «сценариев» в подобных случаях, но на этот раз мы заранее обсудили между собой некоторые положения нашей организации и решили поручить выступить с ними Наталье. На тот случай, если пройдет моя кандидатура, в чем, впрочем, никто не сомневался.

— Предлагаемые законы, — начала Наталья, — войдут со временем в содержание конституции. Пока это первооснова. Остальные законы будут вырабатываться в соответствии с обстоятельствами нашей жизни. Первое, что нам надо решить, это то, как мы будем называть себя. Я имею в виду социальную основу нашего будущего строя.

Зал зашумел, посыпались предложения.

— Мы, — Наталья дала понять, что она сейчас говорит от имени правительства, — предлагаем считать наш строй демократическим по существу. Поэтому, назваться демократической республикой, видимо, будет правильно.

Поднялся Борис Иванович:

— Других предложений нет? Ставлю на голосование. Кто за? Против? Принято единогласно. Отныне мы уже не колония, а демократическая республика.

Наталья продолжала:

— Первый вопрос о власти. Предлагается избрать Президента республики на четыре года, и на этот же срок — Трибунат.

Возражений не было.

— Теперь, — Наталья бросила взгляд на меня, — теперь есть еще одно предложение. Каждый гражданин республики, — читала она, — имеет право в любое время покинуть ее всей семьей и со всем своим имуществом. Никто не должен чинить ему никаких препятствий.

Зал недоуменно затих, потом посыпались вопросы:

— Зачем покидать? Куда?

Наталья посмотрела на меня. Пришлось разъяснить. Дело в том, что этот законопроект вызвал поначалу сомнения и среди моих товарищей-помощников.

— Любая демократия, — обратился я к собранию, — подразумевает свободу передвижения. Эта свобода дает личности гарантию не только от тирании правительства, но и от тирании большинства. Если личность не ограждена от такой тирании, то ни о какой демократии не может быть и речи. Поэтому, несогласный с формой организации общества, с его законами и порядками, может беспрепятственно покинуть его.

— А как же армия? — послышался вопрос из зала.

— Служба в армии является долгом и привилегией граждан республики. Но, если гражданин республики считает, что республика ведет несправедливую, захватническую войну, он вправе отказаться от участия в ней и от гражданства тоже. Это должно быть предостережением будущим правительствам от различного рода авантюр.

— А если он просто трус?

— Тогда республика ничего не потеряет, лишившись такого гражданина.

— Не будет ли это подрывом всякой государственности? — спросил один из избранных Трибунов.

— Не будет, если считать, что государство существует для людей, а не люди для государства.

— А если, — продолжал Трибун, видимо еще не убежденный в правоте моего предложения, — если человек совершил преступление и, используя этот закон попытается уйти от наказания?

— Здесь я с вами согласен! Необходимо ввести поправку и после слов «…и всем своим имуществом…» добавить «если к моменту отказа от гражданства и жительства он не совершил никаких преступлений, караемых законами республики».

Трибун сел, удовлетворенно улыбаясь. Я тоже был рад. Наша демократия начинала действовать. Семнадцатилетний мальчишка внес существенную поправку в законопроект. Это было очень хорошо!

— Какие еще будут поправки? — обратился к залу Борис Иванович.

— А если семья не захочет уехать? — встрепенулась вдруг Светка. — Что тогда?

— В законе сказано: «каждый человек», следовательно, это распространяется на всех членов семьи, за исключением, конечно, несовершеннолетних.

В общем, законопроект прошел и стал отныне Законом. Пока у нас не было других предложений. Мы не хотели заниматься законотворчеством и ждали, когда сама жизнь подскажет нам, какие предложения и изменения в правила нашей жизни мы должны будем внести.

Я сел на место и уже хотел шепнуть Борису Ивановичу, чтобы он закрывал конференцию, как вдруг, неожиданно для меня, с места встал Алексей и попросил слова. Я вопросительно посмотрел на него: вроде бы обо всем договорились.

— Я вот что хочу! Нам надо четко очертить права главы правительства. Это необходимо, так как бывают случаи, когда глава правительства должен заранее знать свои полномочия. Я буду краток! Предложение такое: Президент имеет всю полноту исполнительной власти, является главнокомандующим армии и в законодательной сфере может приостановить на год принятие законопроекта.

Возражений не последовало и предложение было утверждено. Борис Иванович хотел закрыть конференцию, однако, на трибуне внезапно появилась Светка,

— Я тоже имею предложение! — заявила она, вытаскивая из кармана бумажку с текстом.

Глава XI

БУНТ

— По поручению моих избирательниц, — она поправилась, — избирателей (сзади кто-то из ребят фыркнул) предлагаю обсудить и принять следующий закон.

Я посмотрел в зал. Светкина «партия» заметно оживилась. Ребята же сидели с недоуменными лицами. По-видимому, то, что сейчас последует, обсуждалось в узком кругу Светкиных подруг, которые и протащили ее кандидатуру в Трибунат. Ну, посмотрим, что же она сейчас выдаст… И Светка «выдала»:

— Брак отменяется. Провозглашается свободная любовь. Дети этой любви считаются общими детьми и никто из мужчин не может на них претендовать. Отныне род ведется по материнской линии, — продолжала Светка. — Поскольку нас, то есть, женщин, здесь большинство, то будет справедливо, если брачные отношения будут носить характер матриархата!

Зал взорвался. Возмущенные крики смешались возгласами одобрения и аплодисментами. Я заметил, что Светку, в основном, поддерживают ее подруги по бывшему стационару. Новоприбывшие женщины, видимо, не были посвящены в «заговор» и поэтому сейчас оживленно между собою переговаривались. Ребята топали ногами, улюлюкали, смеялись и кричали Светке, видимо, что-то не совсем безобидное. Больше всего возмущались замужние и, особенно, Клава — жена нашего шофера. Ее я прекрасно понимал. Светка давно подбиралась к Васе и, кажется, не совсем безуспешно.

— Садитесь! Я лишаю вас слова! — раздался возмущенный крик Бориса Ивановича.

— Так вот она какая, ваша демократия! — окрысилась Светка. — Если вы даже мне, Трибуну, не даете возможности высказаться.

— При чем здесь демократия?! — по слогам произнес Борис Иванович. — То, что вы предлагаете, носит другое название, — он задыхался от возмущения, — это самый настоящий разврат!