Журнал «Если» - «Если», 2003 № 10 Страница 27

Медленно, стараясь, чтобы неуклюжие буквы не наползали друг на друга, Борис стал писать. Начал он так: «Той, которая сумеет разобрать мой почерк…»

Именно сейчас, беспомощный и безгласный, как новорожденный младенец, Борис остро чувствовал, что стоит на пороге новой жизни. Лучшей ли, худшей ли, наполненной привычным одиночеством и радужными перспективами карьерного роста или постоянной борьбой за выживание и теплом близкого человека. Неважно! Главное — новой.

«Кажется, я понял, — подумал Борис, и карандашный грифель замер на середине какого-то слова на «лю». — Это просто шанс. Еще один шанс. Спасибо вам, профессор!»

Владимир Аренев

Новый Гутенберг

Началось с раздевалки и душа. Выпускников построили в две шеренги (мальчики направо, девочки налево) и препроводили в длинные коридоры с металлическими шкафчиками и узкими скамейками.

— Камеры, — шепнул Дылда. И показал глазами на потолок, как будто Эрих сам не видел.

— Раздевайтесь! — вещал из репродукторов голос директора школы. — Одежду и вещи оставляйте в шкафчиках, взять с собой можно только несколько листов бумаги, обычный карандаш и ластик. Вы должны сложить их в специальные контейнеры и поместить в верхний ящик шкафчика. Содержимое контейнеров пройдет тестирование, чтобы выяснить, не содержатся ли гам элементы, которые могут быть идентифицированы как незаконные носители информации. В случае обнаружения…

Ну и так далее, они эту бодягу уже слышали. Обычное дело: если на контрольных в конце четверти или полугодия школа не могла себе позволить такую проверку, то уж на выпускных экзаменах — обязательно! Магда рассказывала, что правительство даже выделяет средства тем школам, что победнее, не способным оплатить тестирование, — а у Магды отец работает в министерстве образования, уж он-то в курсе.

— Не задерживайтесь! — прогремел директор. — Раздевайтесь — и живо в душ!

Волнуется! Машинное время в «тестятнике» дорогущее, а экзамен длится не один час. Опять же, все эти души и прочие «чистки»… Набегает прилично.

Эрих с тоской подумал о тех временах, когда на экзамен можно было пронести допотопные мобилку или пейджер — громоздкие, размером с полкулака. Ему прадед рассказывал, как он сдавал историю: договорился с приятелем, прямо с экзамена скинул ему вопросы, получил ответы, записал — и готово!

Эх, были времена! А теперь? Против каждого лома свой прием: от дезодорантного пера — душ, от мини-передатчиков, вживленных под кожу, — экранирующие стены класса плюс «глушилки»… И рентгеном, говорят, просвечивают так, что никаких шансов.

Насчет рентгена Эрих не знал, а все остальное — правда. Их школа, конечно, не супербогатая, но ни одна годовая контрольная без проверки не обходится. Авторитет заведения нужно поддерживать, любит повторять наслушавшаяся всяческих умностей Магда; к тому же, действительно, их школа считается одной из самых престижных, отсюда выходят специалисты высокого класса.

Есть, правда, и такие, которых «срезают», но о них-то как раз на первых «экранах» электронных газет ничего не прочтешь. О них — только в засекреченных сводках Минобразования. Эрих знает: взламывал, читал (это когда еще надеялся найти хоть какие-нибудь недостатки в системе проверки). Уже тогда он знал, что не сдаст химию ни в жизнь, даже если все лето будет зубрить только ее: теорию-то вызубришь, а задачки как решать?!.. Да и не разбирался он во всех этих «массах ядра» и прочих «в минус сотой степени»; есть в мире вещи, которые не поймешь, сколько бы ни ломал голову.

— Встаньте под сушилки! Ноги на ширине плеч, руки на поясе. Несколько раз подпрыгните как можно выше. Еще выше! Молодцы. Теперь пройдем в класс.

«Пройдем», как же! Как будто директор в самом деле стоит вместе с ними под душем или под сушилкой (ух, горячая!.. кажется, будто по коже наждачкой прошлись, так жжет).

Нет, конечно, директор сидит сейчас в учительской вместе с комиссией, приехавшими гостями (обмен опытом!) и здешним оператором и через визоры наблюдает за классом. В который, кстати, выпускники уже вошли — как и были, без ничего.

Эрих подумал, что где-то недалеко, может, даже за этой стенкой, находится еще один такой же класс, где рассаживаются девчонки. Тоже все без ничего. Но мысль эта, в любое другое время наверняка взволновавшая бы его, сейчас показалась просто неуместной. Не до того, нужно занять места согласно именным табличкам, расставленным на каждом столе. Там уже лежат и контейнеры с их бумагой, карандашами, ластиками…

«Только б не перепутать!»

Эрих сел за парту, поерзал, устраиваясь поудобнее, и нарочито не торопясь открыл контейнер. Вздохнул: «Свой!»

Считай, полдела сделано. Но расслабляться пока рано, самое сложное еще предстоит.

Прямо перед ребятами — на всю стену доска, разделенная на квадраты. Директор начал читать фамилии по списку, и каждому нужно назвать какой-нибудь номер из тех, что написаны на квадратах. Тогда квадрат проворачивается на оси, и становятся видны выбранные учеником вопросы.

Эрих выбрал тринадцатый, потому что у него это счастливое число: тринадцатого он родился — и, кстати, в тринадцатом году.

Квадрат с цифрами «1» и «3» перевернулся, Эрих прочитал вопросы, вздохнул и пододвинул к себе листки бумаги.

В учительской было жарко почти так же, как в душевой. И директор с удовольствием бы ослабил узел галстука, а то и вообще снял бы его вместе с пиджаком, как делал всякий раз, оказываясь в этой комнате. Но нельзя: высокие гости из-за границы по обмену опытом, — следует держать марку.

И истекать потом.

Учительская никогда не была рассчитана на большое количество людей, обычно здесь находились директор школы, чьи ученики сдавали экзамен, два-три наблюдателя из министерства образования да оператор, который обеспечивал техническую поддержку экзамена: от динамиков и визоров до проверки бумаги, ластиков, карандашей на вопрос наличия шпаргалок.

— Удивительно! — пропыхтел над ухом директора один из гостей. — Мы давно уже отказались от использования бумаги! Компьютеров, знаете ли, хватает. — Говорил он с раздражающим акцентом, глотая гласные и пр-р-родлевая согласные.

— Мы давно уже отказались от компьютером, — директор слишком поздно понял, что почти дословно повторил фразу тетя. Чтобы как-то замять неловкость, он принялся пояснять: — Компьютеры не годятся. Их слишком легко провести, даже если использовать просто как пишущие машинки. Но дело не только в этом. Экзамены устроены таким образом, чтобы как можно объективнее оценить знании учеников — в том числе, в экстремальной ситуации.