Роберт Хайнлайн - Американская фантастика. Том 14. Антология научно-фантастических рассказов Страница 25

Скотт сказал:

— Я думал, мой послужной список…

— У вас прекрасный послужной список, сэр. Просто в настоящее время у нас нет вакансий для специалистов вашего профиля.

— Вот что, — гневно сказал Скотт. Он отвернул лацкан пиджака и показал маленький золотой значок с изображением поднятой руки. — Сто первый ракетный полк. Слыхали о Сто первом ракетном?

Это был последний козырь. Во время третьей мировой войны Сто первый ракетный полк спас Нью-Йорк. В его честь в Центральном Парке воздвигли обелиск высотою в сто один фут.

— Конечно, мистер Дьюар, — подхватил молодой человек. — Сто первому ракетному полку мы обязаны решительно всем.

— В таком случае…

Молодой человек улыбнулся.

— Страна не забыла вас, сэр. Вам совершенно не о чем тревожиться, право же. Не сомневайтесь, о вас позаботится Программа.

В виски Скотту ударила кровь. Он взял с незапятнанной белой промокашки свидетельство о годности и поспешно вышел.

Какой красивый доктор! — думала Роз. До чего обаятелен, и внешность у него романтическая. Они с сестрой были бы чудесной парочкой… если бы только хоть изредка улыбались. Улыбались и смеялись.

— А, это вы, миссис Дьюар. Обследование закончено. — Он порылся в стопке бумажек.

— Вот как? — прошептала Роз.

Он подал ей красную карточку.

— Смотрите не потеряйте.

На карточке стоял типографский штамп: Программа, обследование способности к материнству. Пониже были выведены имя и фамилия Роз, дата, а в самом низу — размашистым почерком одно слово: Отрицательная.

— Нет, — простонала Роз. — Нет, умоляю вас…

— Обследование окончательное, — непреклонно ответил доктор.

— Но ведь у меня уже есть двое детей, доктор. Они на Юноне, изумительные, умные, на редкость удачные дети. Прошу вас, выслушайте меня. Я уже родила двоих, я еще молода…

— Тридцать семь лет, — напомнил ей доктор. Он делал над собой усилие, чтобы оставаться в рамках вежливости. — Вы исполнили свой долг, миссис Дьюар. Страна благодарна вам. И ни о чем не надо беспокоиться: о вас позаботится Программа.

Он перехватил ее взгляд — взгляд загнанного зверя — и отвернулся с профессиональной безапелляционностью:

— Сестра! Дайте миссис Дьюар успокоительного.

— Нет, — твердила Роз. — Нет. Нет.

Не отступлюсь, — думал Скотт. — Моя возьмет, я еще покажу этим молокососам, что меня не так легко одолеть.

Только нельзя терять время, — думал он. — Они-то времени не теряют.

Выйдя из “Консолидейтед Комьюникейшенз”, он подозвал тримобиль. Сказал водителю: “Вспомогательная Служба Программы. Да поживее”. Тот ответил: “Есть, сэр”, странно улыбнулся и странно вздохнул. Они покатили солнечными улицами, миновали несколько кварталов, и лишь тогда водитель спросил:

— Работу ищете?

Скотт подавил ярость.

— Ну да.

— Мне и самому через неделю на покой, — сказал шеф. — На днях срезали потолок для шоферов. Тридцать четыре. А мне тридцать шесть.

— Скверно, — отозвался Скотт.

— Говорят, власти позаботятся, — продолжал водитель. — Не дадут помереть с голоду, как бывало в старое время.

— Ну конечно, конечно, — буркнул Скотт.

Доехав до Вспомогательной Службы, он проворно вбежал в отдел найма государственных служащих — и тотчас же пал духом. Огромную комнату перегораживал барьер из нержавеющей стали, и в каждом конце его дежурили молодые охранники. За барьером стояли письменные столы дежурных по приему. Перед барьером — четыре ряда скамей, сплошь занятых людьми. В очереди было человек семьдесят — восемьдесят, не меньше.

Один из охранников вразвалочку подошел к Скотту, записал его фамилию и адрес.

— Ладно, — сказал охранник. — Присаживайтесь… Вас вызовут.

Скотт примостился на краешке последней скамьи. Немного погодя он успокоился и стал смиренно разглядывать дежурных и посетителей — молодых людей и своих ровесников. Он заметил, что деятели Программы необычайно вежливы. Они внимательно выслушивают, задают учтивые вопросы, заглядывают в личные дела и в справочники, часто хватаются за видеофон. Но никогда не улыбаются. Холодное выражение их красивых лиц неизменно. Словно гарнизон крепости: вооруженные, обученные, самоуверенные.

Не уйду в отставку, — подумал Скотт. — Богом клянусь, не уйду.

Вдруг он узнал одного из тех, кто уже побывал на приеме, — высокого, плотного человека, начинающего лысеть. Он встал и окликнул знакомого:

— Клем!

— Эй, там, — буркнул охранник. — Потише!

Скотт продолжал стоять. Знакомый улыбнулся ему, закивал и ткнул рукой в сторону выхода. Скотт пожертвовал местом на скамье и направился к двери.

В коридоре Клем сказал:

— И ты тут, Скотт. Здравствуй.

— Здравствуй, Клем.

— Зря теряешь время, дружище.

— Да, — согласился Скотт. — Я и сам так думаю.

— Я-то хотел еще попытать счастья в Общественном Водопроводе, — сказал Клем, — но теперь придумал кое-что получше. Пойдем выпьем.

— Отчего бы и нет? — ответил Скотт. Ждать здесь было бессмысленно.

Они вышли на солнечный свет, и тримобиль подвез их к какому-то дому в районе Семидесятой стрит. На третьем этаже, в уютно обставленной комнате, человек десять тихо сидели над рюмками.

— Мое прибежище, — пояснил Клем. — Здесь я забываю о Программе.

Из-за стойки маленького бара однорукий бармен улыбнулся сначала Клему, потом Скотту. Клем сказал:

— Джо, познакомься со Скоттом Дьюаром.

— Здравствуй, Скотт. — Джо с улыбкой стиснул его руку.

— Джо служил на “Наутилусе-12”, — продолжал Клем. — Помнишь, старый добрый “Наутилус-12”, Скотт?

— Еще бы, — ответил Скотт. — Заслуженная посудина. Вся изрешеченная осколками.

Джо гордо посмеивался.

Клем отвернул лацкан на пиджаке Скотта, и блеснул золотой значок с изображением поднятой руки — символ мощи и вызова на бой.

— Сто первый! — оживился Джо.

— Этот малый командовал нашим отделением, — сказал ему Клем. — Двадцать лет назад. Джо покачал головой в восхищении.

— Ну и дела! Мы вам обязаны решительно всем. — Так по традиции приветствовали оставшихся в живых воинов Сто первого ракетного — спасителей Нью-Йорка.

— Расскажи это своей Программе, — мрачно пошутил Клем. — Но прежде всего, Джо, приготовь два мартини. Они нам необходимы как никогда.

В ожидании коктейля Клем спросил:

— У тебя есть что-нибудь новое, Скотт?