Жюль Верн - Робур-Завоеватель. Властелин мира (сборник) Страница 23

– А что дальше?.. – спросил дядюшка Прудент.

В шесть часов вечера воздушный корабль пересек хребет Сьерра-Невада через ущелье Траки, по которому проходит полот но железной дороги. Оставалось преодолеть всего лишь триста километров, чтобы достичь если не Сан-Франциско, то уж, во всяком случае, столицы штата Калифорния – Сакраменто.

И такова была в то время скорость «Альбатроса», что не пробило еще и восьми часов, как на западе показался купол Капитолия, который вскоре исчез на противоположной стороне небосклона.

В эту минуту на палубе показался Робур. Коллеги направились к нему.

– Инженер Робур, – начал дядюшка Прудент, – мы уже достигли западных пределов Америки! Не пора ли положить предел и вашей шутке?..

– Я никогда не шучу, – возразил Робур.

Он подал знак, и «Альбатрос» устремился вниз с такой скоростью, что пассажирам пришлось спешно укрыться в рубках.

Не успела дверь каюты захлопнуться, как дядюшка Прудент воскликнул:

– Еще секунда – и я бы его придушил!

– Нам надо бежать! – отозвался Фил Эванс.

– Да!.. Во что бы то ни стало!

Внезапно до них докатился протяжный гул.

Это был рокот морских валов, дробившихся о прибрежные скалы. Внизу лежал Тихий океан.

Глава IX,

в которой «Альбатрос» преодолевает расстояние в десять тысяч километров и заканчивает перелет великолепным прыжком

Дядюшка Прудент и Фил Эванс окончательно решили бежать. Но почему они не отважились на открытую борьбу? Ведь смелое нападение могло бы сделать их господами положения на борту «Альбатроса» и позволило бы им вновь опуститься на землю в каком-нибудь пункте Соединенных Штатов. Нельзя, однако, забывать, что экипаж воздушного корабля состоял из восьми здоровенных мужчин, и надеяться одолеть их вдвоем – на Фриколлина рассчитывать не приходилось – было бы чистейшим безумием! Итак, поскольку силу применить было невозможно, оставалось действовать хитростью, как только «Альбатрос» возвратится на землю. Именно это Фил Эванс и старался втолковать своему вспыльчивому спутнику, ибо все время опасался, как бы тот необдуманным поступком не осложнил их и без того трудного положения.

Но, так или иначе, время действовать еще не пришло. Воздушный корабль с огромной скоростью несся над северной частью Тихого океана. На следующее утро, 16 июня, земля совсем скрылась из виду. И так как американское побережье, начиная с острова Ванкувер и вплоть до группы Алеутских островов (части Северной Америки, которую Россия уступила Соединенным Штатам в 1867 году), образует вытянутую на северо-запад дугу, то было вполне вероятно, что «Альбатрос» вновь пересечет западный выступ этого побережья, если только направление его полета до тех пор не изменится.

Какими долгими казались теперь ночи обоим коллегам! Вот почему по утрам они торопились покинуть свою каюту. Однако когда они в то утро вышли на палубу, оказалось, что заря давно уже позолотила восточную часть небосклона. Приближалось июньское солнцестояние – самый длинный день в году для всего Северного полушария, и на шестидесятой параллели в эту пору ночь почти не спускается на землю.

По своему обыкновению, а быть может, и намеренно, инженер Робур не спешил в тот день выйти из рубки. Появившись наконец на палубе, он ограничился тем, что молча поклонился своим гостям, повстречав их на корме воздушного корабля.

Тем временем отважился покинуть каюту и Фриколлин. Он нерешительно подвигался вперед, как человек, ступающий по зыбкой почве. Глаза его покраснели от бессонницы, взор блуждал, ноги подкашивались. Прежде всего он торопливо посмотрел вверх и вздохнул с облегчением: подъемные винты вращались равномерно и безостановочно.

Вслед за тем негр неверной походкой подошел к перилам и, чтобы не потерять равновесия, вцепился в них обеими руками. По всей видимости, ему тоже хотелось взглянуть на страну, над которой «Альбатрос» парил на высоте не более двухсот метров.

Фриколлин, должно быть, сильно осмелел, коль скоро решился подвергнуть такому риску свою особу. И, надо полагать, он весьма гордился собственной отвагой.

Сначала негр откинулся всем телом подальше от перил; затем потряс поручни, чтобы убедиться в их прочности; затем выпрямился; затем наклонился вперед и слегка перегнулся за борт. Нечего и говорить, что все эти гимнастические упражнения он проделывал зажмурившись. Наконец он открыл глаза.

Какой вопль вырвался из его груди! Как стремительно отпрянул он от перил! И как глубоко втянул при этом голову в плечи!

Далеко внизу Фриколлин увидел безбрежный океан. Не будь волосы негра такими курчавыми, они, наверное, встали бы дыбом.

– Море!.. Море!.. – завопил он и грохнулся бы на палубу, если бы подоспевший повар не подхватил его.

Повар «Альбатроса» Франсуа Тапаж был француз, быть может гасконец. Если же он и не был гасконцем, то, должно быть, в детстве вдыхал воздух Гаронны. Каким образом Франсуа Тапаж оказался на службе у инженера? Какой случайности был он обязан тем, что стал членом экипажа воздушного корабля? Об этом ничего не известно. Так или иначе, этот весельчак болтал по-английски, как прирожденный янки.

– Эй, держись, держись! – воскликнул он, угощая негра сильным пинком в поясницу.

– Мистер Тапаж!.. – только и мог пролепетать бедняга, бросая отчаянные взгляды на винты.

– Что тебе, Фриколлин?

– Эта штука еще никогда не разбивалась?

– Нет! Но рано или поздно разобьется.

– Почему?.. Почему?..

– Потому что все приедается, все разбивается, все кончается, как говорят в наших краях.

– Но ведь под нами море!..

– Ну, коли падать, так уж лучше в море.

– Но тогда мы потонем!..

– Лучше уж потонуть, чем разлететься вдребезги! – отвечал Франсуа Тапаж, скандируя каждый слог.

Минуту спустя Фриколлин, извиваясь, как ящерица, проскользнул в свою каюту.

Весь этот день, 16 июня, воздушный корабль летел со средней скоростью. Держась лишь в сотне футов от воды, он плавно скользил над залитой солнцем поверхностью словно дремавшего океана.

Дядюшка Прудент и его спутник оставались в каюте, не желая встречаться с Робуром, который, покуривая трубку, прогуливался по палубе то в одиночестве, то в обществе своего боцмана Тома Тэрнера. Подъемные винты вращались почти в два раза медленнее обычного, но и этого было достаточно, чтобы удерживать летательный аппарат в нижних слоях атмосферы.

Поэтому, если бы в той части Тихого океана водилось много рыбы, экипаж «Альбатроса» охотно занялся бы рыбной ловлей, которая не только нарушила бы однообразие путешествия, но и внесла разнообразие в ежедневный рацион. Однако на поверхности океана время от времени показывались лишь киты с желтым брюхом, достигающие двадцати пяти метров в длину. Это наиболее грозные представители породы китообразных, встречающиеся в северных морях. Китобои и те остерегаются нападать на них – так велика сила этих морских исполинов.