Сергей Лукьяненко - Лорд с планеты Земля Страница 23

— Надо остановиться и передохнуть. Я больше не могу.

— Нам не хватит сил сдвинуть катер с места, — пробормотал я, напирая на гладкий металлический борт. — Проще толкать движущуюся машину, чем снова ее разгонять…

— Мы отдохнем минут пять, — предложил Ланс, поглядывая на принцессу.

— За это время батареи комбинезонов накопят чуть-чуть энергии, и вы сможете снова разогнать катер.

Я почувствовал, как потяжелел груз. Принцесса, а вслед за ней и Ланс, отпустили его. Несколько секунд я пытался толкать многотонный катер в одиночку, затем остановился. Молча лег на теплый бетон. Принцесса присела рядом. Ланс остался стоять.

— У вас красивое небо, принцесса, — тихо сказал я, глядя вверх. — Очень много звезд.

— Ты недоволен, что мы остановились, Лорд?

— Когда убегаешь, нельзя думать об отдыхе. Впрочем, я тоже устал, принцесса. Возможно, ты и права.

Ланс ошарашенно смотрел на нас. Принцесса небрежно произнесла в его сторону:

— Не обращай внимания на эту маленькую семейную ссору. Лорд имеет право спорить со мной.

— Да, принцесса.

Я постарался расслабиться, каждой клеточкой тела вбирая в себя мгновения отдыха. Чистые огоньки звезд и порывы прохладного ветра. Темный силуэт катера и фигуру прислонившегося к нему Ланса. Усталое дыхание девушки и далекий, приближающийся гул…

— Что это за звук, Ланс?!

Вскочив на ноги, я вглядывался в сторону усиливающегося гула. Мигнула звезда, на мгновение заслоненная скользящей в воздухе тенью. Еще одна, куда ниже над горизонтом.

— Это флаер, — растерянно произнес Ланс. — Флаер, который садится с выключенным двигателем.

Принцесса коснулась моей руки. И сказала — голос ее ощутимо дрожал:

— Кто-то рискнул пойти по нашему пути. Только один человек мог решиться на аварийный старт без подготовки.

— Шоррэй, — не колеблясь сказал я. — Только он, я знаю. Мы зря полагались на нейтрализующее поле.

Наверное, я ждал этого. Слишком легко все получилось. А принцесс так просто не похищают, очень уж высока цена. И Шоррэй был согласен ее заплатить.

Скорее всего — за мой счет.

— Мы можем укрыться в помещениях базы, — предложил Ланс. — Я знаю все переходы и тайники, нас не найдут.

— Нас не найдет Шоррэй. Но через час поле исчезнет, и все здесь будет прочесано его солдатами.

Принцесса повернулась ко мне. И тихо сказала:

— Мы проиграли, Лорд. Спасибо, что пытался помочь.

— Почему проиграли? — я почувствовал, как меня охватывает ярость. — Во флаере не может быть много солдат, мы примем бой!

— Там не будет солдат, — мягко возразила принцесса. — Шоррэй прилетит один. Но ни ты, ни Ланс, ни мы трое, ни взвод лучших бойцов планеты не смогут победить его.

— Почему?

— Он лучший мастер меча во Вселенной, — просто сказала принцесса. — Некоторые считают, что он, — принцесса попыталась улыбнуться, но улыбка вышла неестественной, напряженной, — не совсем человек. Шоррэй подлец и негодяй, но он — лучший меч мира.

Ланс неотрывно смотрел на нас. Я повернулся к парнишке:

— И что ты скажешь, курсант Ланс Дари?

Парнишка упрямо произнес:

— Моя кровь, мой меч, моя честь — ваши. Я умру за принцессу.

Я снова посмотрел на принцессу. Привлек к себе, заглядывая в синие, как земное небо, глаза. Он останется со мной в этой чужой ночи, кусочек земного неба.

— Помнишь, что я сказал тебе во дворце? — спросил я. И почувствовал, как дрогнула в моем голосе предательская, прощальная нежность. — Любовь стоит смерти, принцесса. Я люблю тебя. Я любил тебя всегда.

Метрах в десяти от нас послышался грохот. Шоррэй не собирался тратить время на долгий пробег флаера по гладкой посадочной дорожке. Он заставил свою машину сложить крылья и рухнуть рядом с нами.

Отступив от принцессы на шаг, я смотрел, как сминаются под тяжестью флаера крылья-амортизаторы, как открывается люк, как выпрыгивает на бетон высокий, широкоплечий мужчина, одетый в белый, светящийся неярким матовым светом комбинезон. Черт побери, да он же ко всему еще и позер! Меч в ярко-алых ножнах, раза в полтора больше обычного размерами, длинные светлые волосы, лежащие в кажущемся беспорядке, твердый уверенный шаг… Голливудский режиссер продал бы свою бессмертную душу за право снять его в очередном боевике. И вряд ли бы прогадал.

Шоррэй подошел ближе, и я выступил вперед. Но он словно не замечал меня. Заговорил — и голос, слышанный мной лишь по радио, оказался под стать внешности. Мягкий, но одновременно сильный, почти гипнотический…

— Я рад, что застал вас здесь. Не стоит переносить наш маленький спор на территорию Храма. Ведь вы собирались туда, принцесса?

Она молчала. Ответил я, тщетно пытаясь придать своему голосу то же спокойствие:

— Не пытайся нас остановить, Шоррэй. Тебе это не под силу.

Он впервые посмотрел на меня. Снисходительно улыбнулся:

— Итак, ты и есть земной Лорд. Дружная компания: моя будущая жена, самоуверенный дикарь и перепуганный мальчишка. Кстати, он может уйти. Я не люблю убивать детей.

Ланс метнулся вперед. Воскликнул — и в голосе его звучала ненависть:

— Ты оскорбил меня! Твои солдаты убили моего отца! Ты угрожал императору и принцессе! Я вызываю тебя на поединок!

Наверное, я должен был остановить парнишку. Но я не успевал. Он шел на Шоррэя с мечом в руках, и тот лишь пожал плечами:

— Каждый выбирает свой путь сам, мальчик…

Он выхватил меч так быстро, что я не успел заметить этого движения. Вспыхнули огни затачивающего поля. Ланс нанес удар — стремительный, великолепный удар по незащищенным ногам Шоррэя… И закричал от боли.

Я не хотел бы снова увидеть такое. Вслед за принцессой мне хотелось воскликнуть, что так убивать нельзя. Даже за пределами добра и морали есть свои границы, которые не дано переступать.

Шоррэй не стал уклоняться или парировать удар. Невероятным по быстроте движением он ударил сам — и отсек Лансу кисть. Меч, который продолжали сжимать тонкие мальчишеские пальцы, упал на бетон. А Шоррэй продолжал бить. По рукам, каждым ударом отсекая несколько сантиметров живой плоти. Его меч вращался как резец в токарном станке, стачивая руки парнишке до самых плеч. Бетон покрылся брызгами крови, через мгновение слившимися в темные лужицы. Потом Ланс упал. Он был мертв, еще продолжая стоять, его убила боль, которую не в состоянии вынести человек.

А Шоррэй, включив на миг заточку меча, опустил его в ножны. Задумчиво произнес:

— Он выбрал свой путь и умер с чистой совестью. Не всем дана такая смерть.