Семиозис - Сью Бёрк Страница 2

Женщины у этих лиан побывали. Слева мы видели спелые плоды, а справа лианы были полностью обобраны. Мы повернули направо – на север. Впереди текла река, пересекавшая и западные, и восточные заросли и наш луг. Нам предстояли долгие поиски, но солнце уже заливало все золотым светом, так что каждый взгляд напоминал нам, что время уже позднее. Нам нельзя было останавливаться, чтобы перевести дух.

Ури направил свою энергию вовне. Он подкрался к высокому кусту с синими листьями, словно за ним ждала засада. Театрально замерев, он метнулся за него, громко пересказывая ход военной игры, в которой он участвовал в русской армии.

– Мы видим впереди лазеры и знаем, куда целиться!

Он внезапно замолчал.

Я перешел на бег еще до того, как мы услышали его вой.

Все три женщины лежали за кустом, а корзины со снежными плодами стояли рядом с ними. Ури проорал имя Нинии, словно ее можно было разбудить. Упав рядом с ней на колени, он попытался нащупать пульс у нее на шее, и его крик захлебнулся. Я взял Зию за запястье. Ее рука была холодной и вялой. Кэрри сонно смотрела перед собой, а на ее глазу устроилась пара ящерок. Я судорожно сглотнул и отвернулся.

Тем не менее мы ожидали чего-то значительно более страшного. Я старался приготовиться к растерзанным трупам, возможно полусъеденным или обезображенным коралловыми ожогами – признакам нападения и хищничества в борьбе за выживание. Казалось, женщины просто заснули.

Это была мирная смерть. Неправильная.

Мы озирались, испуганные и молчаливые. Что-то убило их – непонятно, как и почему.

– Давайте заберем их домой, – проговорила Паула негромким, но ровным голосом.

Мы начали раскладывать носилки.

* * *

Мы оплакивали их той ночью на площади нашей деревеньки, и огонь горел в очаге из глины и камня, который сложила Зия. Некоторые негромко переговаривались, устроившись на скамейках в углу под навесом из солнечных батарей. Из тех пятидесяти человек, что покинули Землю, сейчас остался только тридцать один. Ури, высокий и тощий, словно пугало, стоял, глядя на поля, где разнообразные светлячки мигали, словно звезды под яркими ореолами. Этим насекомым было нужно, чтобы их видели, – по причинам, известным только им самим.

Хедике, который на Земле был профессиональным музыкантом, заиграл на флейте серенаду, но мелодия не перекрывала жужжание, стрекот и лай ночных тварей – гораздо более пугающие, чем какие-либо земные шумы, потому что мы не могли связать большую часть этих звуков с какими-то созданиями. Что-то очень далеко проревело песню из трех басовых нот с повышением тональности и получило в ответ далекий рев с противоположного направления. Над головой сияли звезды без созвездий и легенд. Небольшая звезда на востоке – это наше Солнце.

Паула прошлась между нами, заглядывая в лица, чтобы определить, кто нуждается в помощи, а кто способен сам ее предложить. Брайен разговаривал с Джилл, когда его бас внезапно прогудел: «Их что-то убило!» Паула подошла к нему и мягко говорила что-то, пока он не успокоился.

Однако мы все думали именно так. Я ушел в лабораторию. Рамона с Граном молча проводили вскрытие под тихий гул хроматографов и компьютеров. Мертвые женщины лежали в углу, накрытые простынями. Я отвел взгляд и взял с полки кулера фляжку. В ней был открытый мной сок, бродивший в каких-то корнях. Анализ показал, что он не токсичнее дешевого земного вина, а вкус у него был кислый и масляный.

Сока было немного, но его хватило для тех, кто горевал сильнее всего. Ури поднял чашку из серой глины со словами: «За Кэрри, Зию и Нинию, которые уже не увидят будущего Мирного Содружества». Он осушил чашку, словно стопку водки, и швырнул в очаг. Она раскололась. Чашку сделала Зия. Другого гончара у нас не было.

Я поцеловал Паулу на прощанье и минуту разминал ей плечи. Она не ляжет спать, пока все не получат утешение, а потом, как наш метеоролог, подготовит прогноз – и только потом уснет. Я устал, а встать мне предстояло до рассвета, меньше чем через пять часов коротких суток Мира. Мне как ботанику колонии для работы нужен был дневной свет.

* * *

Паула легла в постель – и еще спала, когда меня разбудил будильник. Я поспешно его выключил, надеясь, что не разбудил ее, но она повернулась и тесно прижалась ко мне.

– Мне снились дети, – сказала она.

Мы много говорили о детях. Они будут расти при местном притяжении, поэтому окажутся ниже ростом, адаптируются к среде, будут принадлежать Миру. Только Миру. Ее Ирландия и моя Мексика ничего для них не будут значить. Я обнял ее крепче.

– Мир станет домом.

Я лежал неподвижно, зная, что она обычно резко просыпается, но не менее быстро засыпает. В темноте я плохо видел хижину, которая теперь была нашим домом.

Мы не рассчитывали на рай. Мы ожидали, что будут трудности, опасности и, возможно, крах. Мы надеялись построить новое общество в гармонии с природой, но с момента нашего прибытия уже девятнадцать человек погибли из-за несчастных случаев и болезней, в том числе и те трое, которые умерли накануне по непонятной причине.

Когда ее дыхание стало ровным, я выскользнул из постели. Холодный воздух шлепнул меня по голому телу. Я тихо оделся и вышел на улицу. Наша площадь была размером с небольшое футбольное поле, и по двум ее сторонам мы собрали домики из дерева, кусков посадочных модулей, камней, глины, парашютов и древесной коры. На третьей стороне располагалась лаборатория, под которую отвели специальный посадочный модуль.

Четвертая сторона площади оставалась открытой и смотрела на поля, где росла единственная осина, обернутая снежной лианой. Ветки лианы свисали, словно ветви плакучей ивы. Зия решила, что это похоже на живую скульптуру, назвала ее Снеговиком и поливала. В предрассветных сумерках он походил на призрака, стоящего на страже у нашего поселка. Над ним яркой звездой сиял Свет – коричневый карлик, вращавшийся вокруг Солнца, а наш Мир занимал их точку Лагранжа. Свет был достаточно ярким, чтобы его было видно даже днем.

Я прошел мимо углей у Зии в очаге. По соседству был загон, где жила пара пушистых зеленых травоядных размером с обычную кошку, они подскочили к решетке, чтобы посмотреть на меня. Мерл был специалистом-животноводом, и они стали его экспериментом по одомашниванию. Венди назвала их фиппокотами в честь придуманного ею в детстве зверька с