Андрей Попов - Дверь в сказочный ад Страница 17

– Грум, скажи честно, ты тоже боишься этой двери?

Вечно угрюмый и вечно молчаливый слуга с вечно поросшей по всему лицу щетиной почесал взъерошенный затылок, как бы расшевеливая мысли, и невнятно пробурчал:

– Не знаю, как сказать, хозяин… это… как бы… побаиваюсь. Вы очень образованный человек, мистер Айрлэнд, прибыли к нам из столицы. В общем… это… снизойдите к нашему невежеству.

Для Грума являлось целой проблемой связать несколько слов, и только что произнесенная речь далась ему с великим трудом. Похоже, грамоте его вообще не обучали. За окном вдруг громко хлопнула ставня. Ветер пропел нечто тягучее и невразумительное, затем снова притих. Кажется, грозился своим пришествием осенний дождь. Я совершил еще одну попытку растормошить душу этого невзрачного человечка:

– Может, у тебя есть собственное предположение: что же все-таки там находится?

Он отвел взгляд в сторону. Наверное, чувствовал себя виноватым, за то, что родился тугодумом.

– Не знаю, сэр. И никто не знает.

– Хорошо, ты свободен. Мы справимся сами.

– Да-а-а… — не произнес, а скорее промычал Томас. — В Менлаувере все посходили с ума! Слушай, Майкл, поувольнял бы ты этих дураков ко всем чертям!

Я взял в одну руку топор, в другую — гвоздодер и, надеясь на заступнические молитвы миссис Хофрайт, направился к чулану.

– Том, посвети мне.

Канделябр всплыл где-то неподалеку, и подземный мрак нижнего яруса слегка ожил от пламени мерцающих свечей. По каменным стенам сразу забегали потревоженные черные призраки. Я принялся старательно выкорчевывать замок. Старые ржавые гвозди возмущенно поскрипывали: впрочем, на то было их право, ведь к ним никто не смел прикасаться вот уже более трех столетий. Их шляпки ломались и падали на пол. Варвары из прогрессивного века решили вторгнуться в таинственный мир средневековой мистики.

Внезапно пол содрогнулся под ударом упавшего замка. Гулкое, медленно затихающее эхо еще какое-то время металось в глубинах подвального коридора.

– Ну вот и все проблемы, — по моему лицу сбегали капли пота. — Том, ты пока на всякий случай оставайся здесь, а я схожу погляжу на наши сокровища. — И что есть силы надавил на дверь.

Боже! Как она скрипела и визжала! С каким усердием сопротивлялась! Возникло даже дикое минутное подозрение, будто с противоположной стороны ее тоже кто-то толкает, не позволяя открыться. Весь замок вздрогнул от этого удручающего скрежета. Умиротворяющий, незыблемый доселе покой словно резали ножом… Стало не по себе. Я почувствовал присутствие отрезвляющего страха. Даже Томас стал серьезен и задумчив. Дверь наконец полностью распахнулась…

Черная стена непробиваемого мрака и едкий гнилой запах: вот они, первые впечатления от произошедшего.

– Дай-ка сюда канделябр! — я взял подсвечник и, плюнув на трогательные душевные переживания, решительно шагнул внутрь…

Перо мое! Потрудись поярче (или помрачнее) описать увиденное!

Взору предстала маленькая каменная каморка. Молчаливая и неприветливая. Шагов пять в длину и столько же в ширину. Все вокруг: стены, потолок, даже пол были обтянуты серебряной сеткой паутины. В одном углу валялись какие-то старые зачумленные тряпки неизвестного происхождения — возможно, бывшая одежда, от которой остались лишь исторические лохмотья. Ноги чуть не споткнулись о пару битых глиняных горшков. Я брезгливо поднял их и заглянул внутрь: разумеется, никаких сокровищ, все уже выгребли до нас. В другом углу, завернутый в провонявшуюся мешковину, лежал старинный фолиант с почерневшими истрепанными страницами, на которых еще просматривался почерк плохоразборчивой писанины. Кожаная обложка сохранилась довольно неплохо, но чернила во многих местах уже расплылись, образуя уродливые пятна… Наверное, какой-нибудь молитвенник. Пожалуй, больше ничего интересного. Я поводил канделябром около стен, надеясь обнаружить или потайной ход, или подозрительный камень, открывающий тайник — ничего! Сплошной серый монолит. Еще хлам, целый слой пыли и многочисленные нити вездесущей паутины. Я начинал верить, что сюда и в самом деле уже триста лет никто не заглядывал. Привидение, к нашему общему успокоению, также не было обнаружено.

Мне вдруг захотелось от души рассмеяться. Над собственной глупостью — во-первых, и над бредовыми предрассудками всех остальных — во-вторых. Лишь только потому, что смех в серых унылых красках этого подземелья прозвучал бы несколько кощунственно, я сдержался. Затем весело пнул гнилые черепки и вышел в коридор, закрыв за собой легендарную дверь.

Томас куда-то запропастился, но вернувшись в холл, я обнаружил его сидящим возле камина с отрезвевшими задумчивыми глазами. Он шурудил горящие поленья и наблюдал, как из-под них взвиваются вверх фонтаны шипящих искр.

– Ты зря ушел, поглядел бы на наши сокровища: гнилые тряпки да битые горшки. Можешь идти, взять себе десятую часть. — И тут я позволил себе наконец расхохотаться. — Нет, честное слово, перед своей смертью я оставлю точно такое же завещание и повешу на чулан огромнейший замок, чтобы доставить потомкам то же удовольствие, что наши предки доставили мне! Это исторический анекдот!

– Давай-ка лучше еще выпьем… не люблю трезветь: это самый скучный в мире процесс, — отрешенно произнес Том.

Мы опрокинули внутрь по полному бокалу кагора, после чего Томас похлопал меня по плечу и вежливо сказал:

– Извини, друг, мне пора.

– Чего?!

– Поеду домой, говорю.

– Да ты что?! Столько лет не виделись! Это же свинство с твоей стороны! Даже не переночуешь? — мне вдруг показалось, что в его настроении произошла какая-то резкая перемена.

Он виновато развел руками, изобразив соответствующую этому жесту физиономию. Хлопнул большими ресницами и прощально глянул мне в глаза.

– Некогда мне, ты уж прости… Тоже свои дела поджимают. Очень приятно было с тобой пообщаться и послушать местные саги о привидениях. А что касается этих портретов… — последовал кивок в сторону зверей, — не снимай их, пусть висят. Искусство нужно ценить!

Странно… его голос, интонация, сама манера говорить не очень-то были ему присущи. Наверное, самой тонкой, самой чувствительной стрункой души я почуял холодок некой неестественности. Но что оставалось делать? Пожал плечами и даже не смог подобрать достойных слов для расставания. Он уехал буквально через десять минут, оставив после себя непривычную пустоту. Я с откровенной тоской посмотрел на наши бокалы, пустые тарелки и кресло, в котором он только что сидел. Потом сам уселся возле камина и долго разглядывал танцующие языки пламени, будоражащие фантазию и открывающие ей самые невероятные образы каких-то прыгающих, пылающих краснотой чудовищ. Они на секунду рождались их огня, показывали мне свой зловещий лик и тут же таяли в воздухе. На их месте возникали другие: кривлялись, дразнили меня, но также загадочно растворялись. Огненные чудовища исполняли сложный сакраментальный танец, и меня это несколько забавляло.