Рэдсайдская история - Джаспер Ффорде Страница 17

– Если отделаемся от Томмо, мы сможем словить немного цвета на открытом воздухе. Это было бы славно.

– Даже более чем.

Большинство свиданий происходили не дома – обычно за пределами внешних маркеров и днем, и на то была веская причина. На самом пике общения на краткий миг весь мир вдруг становился полноцветным и очень красивым – все, от листьев до воды и от цветов до небес, – прежде чем снова выцвести почти мгновенно. Полсекунды чистого хроматического и физического наслаждения.

– А, – сказал Фанданго, когда увидел, что мы подходим к гаражу, – как раз вовремя.

Гиробайк был припаркован снаружи мастерской Карлоса и тихонько гудел себе, пока Амелия считывала показатели и делала пометки в планшете. Томмо тоже был здесь, вместе с прочими, кому очень хотелось посмотреть, как Джейн гоняет на байке – даже Красный префект Смородини явился, но он набросил поверх костюма и бейджей плащ, показывая, что он здесь не по делам службы, чтобы его могли игнорировать без последствий.

– Как он бегает? – спросила Джейн.

– Очень хорошо, – ответила Амелия. Как ассистент Смотрителя, она могла откладывать брак до бесконечности, и хотя такое положение вещей ее полностью удовлетворяло, вряд ли это стало причиной выбора работы. Она просто любила слесарничать и ремонтировать всякое. Они с Джейн стали разговаривать о байке на своем техническом языке, которого я, считай, и не понимал. Они мельком упомянули, что «гироскопы работают синфазно и не в фазе», затем о сложностях избегания «прецессионного снижения скорости» на повороте. Я подсел к Томмо.

– Завтра ты со мной и Джейн отправляешься на охоту в Малиналию. В основном за ложками.

– Знаю. Де Мальва только что говорил со мной об этом.

– И ты идешь?

– Неа. В Малиналии и окрестностях Бандиты, Плесень, злые духи и прочие опасности. Кроме того, когда я в последний раз отправлялся в экспедицию с тобой, кое-кого сожрало дерево.

– Он платит сто баллов за штуку с действующим почтовым индексом на ней – и десять за поварешки и прочее.

– Это в два раза больше, чем он обещал мне, – сказал Томмо, – но нет.

– Наличными, – добавил я, – не в книжке.

– Наликом?

– Да.

На лице его отразилась усиленная работа мозга, но я не собирался спрашивать, что за расчеты он крутит в голове. Чем меньше я буду знать о его шестеренках, тем лучше. Если бы он не был мне хоть отдаленно симпатичен и не был одним из немногих хороших моих знакомых в этом городе, то, думаю, я бы вовсе с ним не связывался.

– Я иду, – сказал он.

Карлос присоединился к техническому разговору Амелии и Джейн, и еще через несколько минут непонятного жаргона они решили перейти к делу и провести тест. Джейн надела защитные очки и перекинула ногу через байк, в то время как Амелия проверила скорость на датчиках, а Карлос внимательно прослушал жужжание маховиков при помощи стетоскопа. Джейн говорила, что они практиковались только при восьмидесяти процентах скорости вращения маховика, приберегая полную мощность для гонки, учитывая риск поломки гироскопа. Рядом с футбольным полем был овальный огороженный трек, который в основном использовали для тренировок на выносливость и скорость для гонок, длина его в целом составляла три четверти мили, и сделан он был из перпетулита, так что его поверхность представляла собой идеальное сочетание гладкости и сцепления. Велосипеды едва выходили за четверть высоты ограды на крутом вираже, но байки были быстрее и мощнее, так что вылетали почти вровень с верхним краем, где ограда была вертикальна, но надо было быть осторожнее, чтобы не слететь с трека и не разбиться. Чтобы предотвратить такое, на фут ниже края была проведена белая полоса безопасности. Риск несчастного случая превращал гонку байков в еще более опасное мероприятие – машины шли тесно, и энергия их хранилась в тяжелых дисках, вращающихся на невероятно больших скоростях. Шесть лет назад байк из Желтограда на третьем кругу чудовищно повредил маховик, из-за чего погиб гонщик и четверо зрителей. Повреждение, нанесенное перпетулиту, заставило отложить гонку на час, пока тот сам собой не восстановился.

Когда мы небольшой группой направились к треку, Томмо наклонился ко мне:

– А тот из Национальной Службы не привез каких-нибудь образцов?

Мелочная торговля фотками горожан в пикантных позах была не единственным левым заработком Томмо. Они с Кортлендом держали городскую нелегальную сеть распространения зеленого «линкольна», который использовался, когда легкая эйфория лайма уже не приносила вожделенного буйного наслаждения.

– Ты свои грязные лапы на них не наложишь. Эта лафа закончилась со смертью Кортленда.

– Я так и думал, что ты это скажешь, – ответил он. – Люси говорила с тобой обо мне, когда вы виделись?

– Вроде того.

– Хорошее?

– Вроде того.

Мы дошли до трека, Джейн поставила байк на старт, и после еще каких-то набросков Амелии в планшете и финальной проверки она тронулась с места, легко прошелестев шинами. Она быстро разогналась по прямой и затем, прямо на первом вираже, резко накренила байк и взлетела точно по белой линии.

– Постоянно от этого дергаюсь, – сказала Амелия, стоявшая рядом со мной. – Если два байкера стремятся к одной и той же оптимальной позиции на стене, дело может обернуться жутковато.

– Почему «Бешеная Сука» Можжевелли такая крутая гонщица? – спросил я. – Рефлексы? Расчет?

– Все вместе плюс равнодушное отношение к собственной смерти или серьезной травме. Она не забывает со слезами на глазах попрощаться с командой и родителями, прежде чем встать на стартовую линию. Каждая гонка, в которой она участвует, может стать для нее последней.

– Я слышал, что она вышила на своей куртке «Не воскрешать».

– Я тоже слышала. Джейн хорошая гонщица, но она не собирается погибать ради расфуфыренной куртки или эгоистичной надежды на миг славы.

Джейн шла по белой линии, пока изгиб стенки не стал спрямляться, а затем одним неуловимым движением снова оказалась на прямой, крепко держась за обтекателем. Чтобы быть успешным гонщиком, надо не просто быть бесстрашным и быстрым, но нужно интуитивно понимать, как сохранять энергию, и уметь сводить лобовое сопротивление к минимуму.

Джейн прошла следующий вираж с той же элегантностью и за три минуты закончила заезд, лишь раз зайдя шинами за белую линию, к великому испугу нашей небольшой толпы. Она остановилась сразу за финишной линией, пинком выдвинула опору и слезла с байка.

– Мне кажется, что Джейн очень скоростная, – заметил Томмо, – но как по-твоему, она сможет побить Бешеную Суку?

– Не знаю, – ответил я, – но все это не будет иметь смысла, если нас послезавтра признают виновными.

– Мог бы свалить все на Джейн, – сказал он. – Никто не будет сомневаться, если ты скажешь, что это Джейн толкнула Кортленда под ятевео, а потом пригрозила тебе смертью, если ты не поддержишь ее версию.

Странно, но мы с Джейн тоже такое обсуждали. Джейн, как всегда прагматичная, была заинтересована не в том, какие поступки считали правильными другие люди, а в том, какие поступки помогут достичь нашей главной цели: сломать всю систему Хроматации. Если донос на нее заставит де Мальва и Гуммигутов счесть меня лучшей кандидатурой в префекты, то тогда игра будет стоить свеч – но поскольку мы уже клятвенно заявили, что Кортленд спасал меня от одного плотоядного дерева и стал жертвой другого, будет трудно изменить показания, не вызвав подозрений.

– Ты так и сделал бы? – спросил я. – Свалил все на Джейн?

– Не задумываясь.

Пока Карлос перезаряжал маховики, Джейн поменялась местами с Амелией, чтоб дать ей попрактиковаться. Мы еще немного поболтали, а потом я отправился с Томмо назад в город. Мы встретили по пути Мелани и человека из Национальной Службы Цвета, которые шли к реке с полотенцами в руках, чтобы искупаться. Когда мы проходили мимо амбара, меня окликнул Дуг Кармазин.

– Привет, Эдди. Хотел поблагодарить тебя.

Он схватил мою руку и горячо пожал.

– За что?

– За женитьбу на Виолетте, конечно, – расплылся он в улыбке. – Теперь мне не придется на ней жениться, и моя жизнь заиграла розовыми красками. Я до смерти буду тебе обязан.

– Разве что до моей.

– Все равно, спасибо тебе.

Томмо сказал, что у него есть дельце касательно завтрашнего похода в Малиналию, так что