Человеческая оболочка (СИ) - Алексей Котаев Страница 15

Айзек представлял огромное одноглазое чудовище, интуитивно воспринимая звучание нового слова. Обидно было за то, что все могут вспомнить своих родителей: отца, мать, кто-то вспоминает братьев и сестер, но только не Айзек. Юрий был ему и отцом, и матерью, и другом, но вот настоящих родителей парень не знал никогда. Ему очень хотелось взглянуть на них хоть раз, спросить их, почему так и не дали ребенку имя, откуда он родом, как поживают бабушка и дедушка, и как так получилось, что он рожден естественным путем. Много ли в их родном городе таких детей? Но ответов на эти вопросы он не получит уже никогда, парень понимает, что значит смерть, она бесповоротна и бесконечна, умерев однажды, уже никогда не сможешь ни вздохнуть этот воздух, ни посмотреть на закат или звезды. Юрий всегда говорил, что смерть — это просто бесконечная темнота, без единой мысли, рожденной сознанием человека. Айзек пытался остановить ход этих самых мыслей, закрывая глаза, представляя себе смерть, но каждый раз ловил себя на том, что это нереально, но вот слово «бесконечный» его по-настоящему пугало.

Даже имя мальчишке дала Мария, в ту самую ночь, когда Юрий впервые притащил его в Повал. «Айзек», так она назвала его, но Юрий, постоянно коверкая на свой родной диалект, всегда называл его Исаак, потом и Мария подхватила это, ведь и ей так было проще в силу укоренивших особенностей происхождения. Но она всегда говорила, что люди с дальних городов никогда не выговорят «Исаак». Размышляя о тех давних днях, которых он и не помнил, Айзек уткнулся в дерево, корни которого были обильно залиты кровью. Время за раздумьями, действительно, пролетело быстро.

— Хоть бы ты уже сдох… — с нескрываемым страхом в голосе произнес парень, но шарф по обыкновению заглушил звук, и даже если бы кто-то услышал это, то вряд ли бы разобрал сказанное. Теперь осталось только найти чудовище и завершить начатое.

Оглядев деревья вокруг, Айзек заменил кровавые шлепки на стволах, как раз на том уровне, где была морда чудовища. Местами на деревьях остались клочки шерсти, но все следы уверенно вели вглубь леса. Юноша достал тепловизор и закрепил его на левой рукавице. Один короткий взгляд в окуляры, и он начал продвигаться в самую чащу. Красными пятнами на ветках подсвечивались птицы. Взгляд человеческих глаз ловил их с трудом, так складно они сидели, что казалось, будто они часть дерева. Маленькие мохнатые комочки, с невероятно длинными клювами. А в клюве острые маленькие зубы, словно ножовка, выросшая у этой мелочи из головы.

Пухлые, пернатые хищники сидели, нахохлившись, спрятав лапы под толстым покровом из перьев и меха. У них всегда было малое количество активных действий: поймал мышь, съел, сохранил тепло и энергию. Размножались они, как и все существа их вида: самка откладывала яйца в выбитом в дереве домике, укутывала их рваными клочками мышиного меха да древесной стружкой, и сидела, практически не покидая гнездо до момента появления птенцов. Но сейчас на ветках сидели самцы, сами того не понимая, они добывали пищу своим супругам-птицам, и тащили в гнездо. Как они об этом договаривались, почему никто никого не бросал — Айзек не думал, для него эта вещь была обыденной, он даже и не представлял никогда, что кто-то может бросить свое потомство. В мире этих диких зверей такого не происходило. Хитрая хищная птица тратит свою жизнь, чтобы поймать несмышленую маленькую полевку и отдать ее на съедение будущему поколению хищных птиц, понимая, что, когда на смену ему придут другие — он уже не сможет конкурировать с ними за ореол обитания и покинет эти места, навсегда отдав свою жизнь либо пустоши, либо зверю по ловчее и смышленее. Например, человеку.

Сколько шагов уже было сделано вглубь. Аккуратно и недоверчиво, шаг за шагом Айзек двигался навстречу зверю. В скором времени явные следы, оставленные в панике раненым чудовищем, перестали попадаться в глаза. Теперь только редкий мех, мелкими клочками висел на коре, да почти занесенная тропа, которой зверь скрывался от опасности. Вскоре и та пропала.

Находясь в сердце хищного леса, Айзек почувствовал тревогу. Он встал на колени и опустил взгляд на уровень снега, пытаясь выловить неровности, чтобы продолжить свой путь. Иногда следы, оставленные птицами, сбивали его, и он возвращался назад, начиная свой путь заново. То и дело, тепловизор вплотную прислонялся к стеклу маски, чтобы не упустить ничего важного.

Затихшие мыши еле виднелись через слой снега на корнях. Небо, опутанное паутиной из веток деревьев, вновь начало смеркаться. В сумерках Айзек успевал разглядеть борозды в снегу, оставленные зверем и аккуратно, чуть ли не на корточках следовал вперед, проверяя взглядом каждое дерево на предмет оставленных следов. Тепловизор подсвечивал лишь мелочь, что водилась в лесу, дорога вглубь зарослей мертвых деревьев становилась все темнее и опаснее. Внезапное нападение пусть даже ослепшего и ослабшего чудовища будет смертельно, ведь человек мал и немощен перед лицом природы, и единственное его оружие это развитый мозг, котором Айзек планировал воспользоваться сегодня.

В тепловизоре замаячило огромное скопление красных точек, все ветки деревьев были усыпаны ими. Вжавшись еще сильнее в снег, Айзек обогнул толстый ствол дерева перед ним и увидел огромную белую тушу, лежавшую на снегу. Тварь свернулась в клубок, закрывая раненную голову массивными шерстяными лапами. Шерсти на голове не было, а значит, мерзла она сильнее, что приносило зверю нестерпимую боль. Несмотря на это чудовище лежало тихо, ритмично двигая пузом, заглатывая холодный воздух. Зверь просто ждал, когда заживет рана.

Оглядев окружение, Айзек встал в полный рост. Он мысленно пытался занять доминирующую позицию, надеясь, что хоть так отгонит жуткий страх, сковывающий его по рукам и ногам при виде снежного монстра.

— Надеюсь, нос у тебя еще работает, потому что эта дрянь воняет так, что тебе точно понравится, — подобравшись чуть ближе, на расстояние броска Айзек достал из мешочка шарик и швырнул его твари прямо под морду, но реакции не последовало. — Спишь что ли?

Второй, третий, и даже четвертый шарики из жира, лежащие перед мордой чудища не смогли разбудить его своим резким ароматом. Айзек решил идти на рискованные меры. Со всего размаху он швырнул затвердевший тяжелый