Как высоко мы поднимемся в темноте - Секвойя Нагамацу Страница 14

открытые пустулы, и она никогда не снимала одобренный Министерством здравоохранения розовый защитный костюм с нарисованным плюшевым мишкой. Хотя взрослые заражались очень редко, сотрудники парка рисковать не хотели – никому не улыбалось принести вирус своей семье. Мать девочки была невероятно набожной, свято верила в силу молитв и не давала дочери лечебных коктейлей, которые пили другие дети. Кроме того, когда аниматор велел всем маленьким посетителям пройти в Страну Учебы, она не захотела расставаться с Кайлой. Мне приказали не вмешиваться, но и глаз с них не спускать.

– Если что-то начнется, сразу звони, – наказал менеджер. – Нам тут драмы не нужны. Дети должны верить в иллюзию. Ее отец приедет после обеда.

Жонглируя мешочками с фасолью, я незаметно следовал за подозрительной семьей. Внутри костюма был закреплен маленький вентилятор, обычно спасавший меня от перегрева, но сегодня в нем сели батарейки. Капавший со лба пот щипал глаза, футболка и трусы прилипли к телу. Я чуть приподнял мышиную голову, чтобы глотнуть воздуха. Кайла указывала то на киоск с воздушными шариками, то на лоток с мороженым, то на автодром. Мать не обращала на это внимания. С виду казалось, девочка вот-вот потеряет сознание. Руки и ноги у меня отяжелели от жары, голова кружилась. Я твердо решил не дать матери Кайлы испортить дочери последний день. Девочка послушно следовала за родителями, и я подумал, что Фитч тоже всегда старался быть храбрым ради Дорри, даже если в легких у него жгло, а живот болел так, что он мог только пить. Из динамиков играл «Танец маленьких лебедей». Миссис МакНамара встала вместе с Кайлой в очередь к «Дипси Дудл» и украдкой оглядывала толпу из-под огромных солнечных очков. Когда она поворачивалась ко мне, я немедленно входил в роль и принимался весело отплясывать.

– Просто посади бедняжку на чертов аттракцион, – шептал я в мышиную голову. А сам все думал: интересно, о чем мечтает Кайла? Может, как и Фитч, полететь в космос? – Хоть это ты можешь для нее сделать?

Однако стоило им приблизиться к лодке, как мать улизнула из очереди и стала пробираться сквозь толпу, таща Кайлу за собой.

– У нас беглец, – оповестил я по рации менеджера и охрану. – Повторяю, у нас беглец. Немедленно пришлите подкрепление.

Я бежал за Кайлой и ее матерью, опасаясь, что охрана сразу не сориентируется и стрелки на вышках сработают быстрее. Люди в черном осматривали парк сквозь прицелы винтовок.

– Скажите снайперам повременить, – пробормотал я в рацию. – Я вижу семью.

– Охрана «Роллердрома» спешит на помощь, – отозвался менеджер.

Мать с дочерью замедлили бег. Я крался за ними, прячась за указателями и кустами, чтобы меня не заметили. Они двигались к забору, а тот, несмотря на таблички «Осторожно, высокое напряжение», не был подключен к электричеству.

– Простите, мэм, – окликнул я женщину, медленно приближаясь к ней, – здесь нельзя находиться. Кайла, у тебя все хорошо? Хочешь прокатиться на аттракционе?

Девочка посмотрела на мать, потом на меня. Ее маленькая грудная клетка вздымалась и опадала.

– Вы не понимаете, – заплакала миссис МакНамара. – Они хотят забрать ее. Я думала, что справлюсь. Но я не могу ее отпустить.

Девочка, не в силах стоять, прислонилась к матери.

– Все хорошо.

Я раскинул руки в стороны, как спаситель. Конечно, парк – это лучше, чем переполненная больница или переоборудованный в чумной барак склад, но какому родителю захочется прощаться с ребенком?

– Я пришел помочь вам. Кайла, возьми меня за руку.

Я подобрался ближе еще на пару шагов. И был уже на расстоянии вытянутой руки, когда что-то вышибло из меня воздух и я внезапно понял, что лежу на земле и у меня раскалывается голова. Оказалось, меня ударил в живот какой-то мужчина. Он сорвал с меня мышиную голову и крикнул держаться подальше от его семьи. Наверное, можно было бы схватить его за ногу и повалить, как теленка, но нас учили, что гостей трогать нельзя под страхом увольнения. Мужчина плюнул мне в лицо, я закрыл глаза и сказал, что мне очень жаль. Когда он влепил мне хук справа, я вздрогнул, а после просто смотрел, как синие звездочки кружат вокруг уводящих семью охранников на роликах.

* * *

– Не понимаю, почему ты хотя бы не попытался увернуться, – сказала Дорри, осматривая мои синяки и царапины.

Она рассказала, что мать девочки упала в обморок, когда она вручила ей урну с прахом дочери, а отец извинился за то, что ударил мышь.

– Я никогда не дрался, – ответил я.

В комнате Фитча низко гудел ингалятор, вдувая мальчику в легкие целебный туман.

– Кстати, Фитч сегодня тебя звал. Ему с самого утра нехорошо. Голова болит и трудно дышать. Врачи говорят, появятся и другие проблемы, ведь они пытаются постепенно снять его с лекарств. Через месяц в университете Джона Хопкинса стартует еще одно исследование. Думаю, его отец может задействовать свои связи. Он уже пытался, но пока ничего не вышло.

Я взял со стола рисунок – Дорри, Фитч и какой-то мужчина, вероятно, отец мальчика, сидят на берегу озера. Дорри смотрела на меня так, будто я проник в ту часть ее мира, которую она не собиралась мне показывать.

– У нас почти не было времени. Муж – наверное, пора уже привыкать говорить «бывший муж» – все время твердил, что вот-вот достанет для Фитча новое легкое или новое сердце, шли месяцы. Не знаю… Я так от всего этого устала, Скип.

Дорри подошла к стеклянной перегородке, отделявшей нас от Фитча, и застыла на пороге его комнаты. Я прошел в кухню, налил ей бокал вина и с удивлением оглядел идеальный порядок в холодильнике: контейнеры с едой на неделю, помеченные ярлычками лекарства Фитча. Потом подошел к Дорри сзади и вручил бокал. Она разом осушила половину. А я стоял и гадал, в каком качестве больше всего ей нужен сейчас. Мы смотрели на мигающие огоньками приборы, на игрушечный прожектор, проецировавший на потолок звезды. Мальчик дышал сипло. Мы оба знали, что без лечения он протянет месяц, в лучшем случае два.

В четыре утра нас разбудил плач Фитча. Мальчик жаловался, что у него раскалывается голова и внутри все горит. Пока Дорри мыла руки и надевала маску и перчатки, его уже вырвало на кровать. А голова, по его словам, стала болеть еще сильнее.

– Может, я могу чем-то помочь? – предложил я.

– Нет, – ответила она. – Я сама им займусь. Уже позвонила медикам. Скоро придет дежурный доктор, подожди на улице.

Я сидел на крыльце и смотрел на пылающую огнями стрелу «Осириса» – этакая молния, приговор небес. Врач пришел, потом