Артур Кларк - Пески Марса : Город и Звезды.Пески Марса. Большая Глубина Страница 111

Конечно, это начало, когда-нибудь нам все это покажется чепухой. Но, как ни говори, мы откусили еще один ломтик Марса. А кроме того, есть где расселить еще тысячу людей. Вы меня слышите, Земля? Спокойной ночи!

Рубиновый огонек погас. Минуту Гибсон сидел, уставившись в микрофон и размышляя о том, что его первые слова, хотя и передаются со скоростью света, только сейчас достигают Земли. Потом он собрал бумаги и пошел в контрольную кабину.

Женщина-инженер держала телефонную трубку.

— Вас спрашивают, мистер Гибсон, — сказала она. — Кто-то очень быстро откликнулся.

— Действительно, — ухмыльнулся он. — Алло!

— Говорит Хэдфилд. Спасибо. Я вас слушал, у нас ведь тоже передавали.

— Я рад, что вам понравилось.

Хэдфилд откашлялся.

— Вы, вероятно, догадались, что я читал ваши прежние корреспонденции. Очень интересно было следить, как меняется ваше отношение…

— Как это меняется?

— Раньше вы говорили «они», а теперь — «мы». — Он не дал Гибсону ответить и продолжал на том же дыхании: — А звоню я еще по одному поводу. Я устроил вам поездку в Скиапарелли. В пятницу туда идет пассажирский самолет. Есть место для троих. Уиттэкер сообщит вам подробнее. Спокойной ночи!

В аппарате звякнуло. Польщенный Гибсон задумчиво повесил трубку. Главный сказал правду, за этот месяц многое изменилось. Мальчишеское возбуждение продержалось несколько дней; разочарование — несколько дольше. Теперь он знал достаточно, чтоб относиться к колонии с умеренным энтузиазмом, который не совсем поддавался логике. Анализировать его он боялся, чтоб не спугнуть. Он знал, что все больше уважает здешних жителей, восхищается их знаниями, простотой, мужеством, благодаря которым они не только выжили в этом до отвращения враждебном мире, но и заложили основы первой внеземной культуры. И ему захотелось стать одним из них, к чему бы это ни привело.

А пока что ему привалил случай посмотреть Марс. В пятницу он поедет в Порт-Скиапарелли, который находится на тысячу километров к востоку, у Перекрестка Харона. Поездку запланировали две недели тому назад, но все время откладывали. Надо предупредить Джимми и Хилтона. Может быть, Джимми теперь не так рвется туда. Наверно, считает дни, которые ему осталось провести на Марсе. Но если он откажется, Гибсон его разлюбит.

— Не самолет, а красота! — гордо сказал пилот. — Таких всего шесть на Марсе. Не так просто взлететь в этой атмосфере, хотя у нас и низкое тяготение.

Гибсон недостаточно разбирался в аэродинамике, чтоб оценить все прелести самолета, но видел, что площадь крыльев необычайно велика. Четыре реактивных двигателя были спрятаны прямо в фюзеляже, и только небольшие выпуклости выдавали их. Если бы он увидел такой аппарат, он бы не обратил на него внимания, разве что мощное гусеничное шасси удивило бы его. Да, машина была создана, чтоб летать далеко и быстро и приземляться на любой мало-мальски плоской поверхности. Он влез вслед за Джимми и Хилтоном и кое-как нашел себе место. Кабина была забита большими, хорошо прикрепленными ящиками — срочным грузом для Порт-Скиапарелли.

Моторы разгонялись быстро; наконец раздался тоненький, на границе слуха, вибрирующий звук. Потом была знакомая пауза: пилот проверял приборы. Потом включились двигатели и внизу заскользила стартовая полоса. Через несколько секунд возникло успокоительное напряжение — ракетный двигатель без усилия поднял их в небо. Самолет лег на правое крыло и прошел над городом.

Самолет направился на восток, и большое пятно Залива Зари исчезло над краем планеты. Теперь под ними на тысячу километров распростерлась голая пустыня с редкими пятнами скал.

Пилот включил автоматическое управление и пошел поболтать с пассажирами.

— Мы будем в тех местах часа через четыре, — сказал он. — Боюсь, смотреть тут не на что, хотя над Евфратом должны быть недурные световые эффекты. А так — пустыня до самого Большого Сырта.

Гибсон быстро подсчитал в уме.

— Мы летим на восток, вылетели довольно поздно… Значит, когда мы туда прибудем, уже стемнеет?

— Не беспокойтесь, километров через двести — маяк. Марс такой маленький, что большой перелет за день не сделаешь.

— Вы давно на Марсе? — спросил Гибсон, переставая щелкать фотоаппаратом.

— Пять лет.

— И все летаете?

— Да, большей частью.

— А вам бы не хотелось на космолет?

— Да нет, скучно там. Летишь и летишь в пустоте. — И он улыбнулся Хилтону, который ответил улыбкой, но явно не пожелал вступить в спор.

— А тут, по-вашему, весело? — заинтересовался Гибсон.

— У нас хоть есть на что посмотреть, и до дому недалеко. И всегда можно что-нибудь найти. Я раз шесть летал над полюсами, все больше летом. А прошлой зимой пересек Северное море. Сто пятьдесят ниже нуля! Это на Марсе рекорд.

— Ну, его побить не трудно, — сказал Хилтон. — На Титане по ночам двести.

В первый раз Гибсон услышал от него упоминание об экспедиции на Сатурн.

— Кстати, Фред, — спросил он, — правду я слышал?

— А что именно?

— Сами знаете. Что вы снова собираетесь на Сатурн.

Хилтон пожал плечами.

— Это еще не решено. Возникли трудности. Надеюсь, все-таки получится. Жаль упускать такую возможность. Понимаете, если мы отправимся на будущий год, мы можем пройти мимо Юпитера и как следует его рассмотрим. Мак вычислил для нас очень любопытную траекторию. Мы пройдем совсем впритык, ближе всех спутников и дадим его гравитационному полю притянуть нас поближе, чтобы нас вынесло вращением прямиком к Сатурну. Правда, надо очень точно вести космолет.

— Что же вас удерживает?

— Как всегда, деньги. Полет рассчитан на два с половиной года и обойдется в пятьдесят миллионов. Марс их нам не даст. Это удвоило бы обычный дефицит. Пока что пытаемся уломать Землю.

— Что ж, все равно им раньше или позже придется раскошелиться, — сказал Гибсон. — Дайте мне все факты, когда мы приедем домой, и я напишу блестящую статью о скупердяях-политиках. Вы недооцениваете прессу!

Так говорили они о разных планетах, пока Гибсон не вспомнил, что он теряет великолепную возможность получше рассмотреть Марс. Поклявшись ничего не трогать, он получил разрешение занять место пилота, пошел вперед и уселся у приборов.

В пяти километрах, внизу, тянулась к западу разноцветная пустыня. На Земле это сочли бы очень малой высотой, но из-за разреженности марсианского воздуха приходилось лететь как можно ниже. Никогда до сих пор Гибсон не ощущал так остро, что такое скорость. На Земле он летел быстрее, но там ничего не было видно. Близость горизонта усиливала впечатление — предмет появлялся на самом краю планеты и исчезал через несколько минут на другом краю.