Борис Долинго - Аэлита. Новая волна /002: Фантастические повести и рассказы Страница 105

Усмехаюсь:

— Ну, ты как диверсант что скажешь: можно свалить отсюда? Чисто теоретически?

— Нет, — не колеблясь, уверенно.

И снова выиграл. Масть ему так и прет. Все же мудро мы решили без «азарта» резаться. Не то худо бы мне пришлось.

Сдаю.

— Значит, так и тухнуть нам в стальной конуре? Среди железяк, копошащихся, словно вши, в этом каменном трупе? Так и жрать переработанный мусор?

Глядя в карты, пожимает плечами:

— На воле люди и похуже живут.

Прищуриваюсь:

— Ни за что не поверю, что ты никогда не хотел сбежать.

Вскидывает взгляд. Глядит долго, с интересом.

— Однажды я мог. Не здесь — на пересылке.

Пауза.

— Ну и?

Отложил карты. С ногами на койку залез. Рассказывать приготовился:

— Когда уже готово все было… в общем, сон мне приснился… особенный. Будто сбежал я. И жизнь прожил в бегах. И неплохо прожил. Но вот подошла она к концу. И представляешь, Локи, вижу я свою жизнь всю-всю зараз, словно на одном листе. Вижу грех, за который сижу. И вижу, что для меня лучше было бы здесь за него отсидеть. А вот сбежал я — и сколько бы потом добра ни сделал, этой зияющей дыры греха не закрыть. Только отсидкой ее закрыть можно было.

— Мутотень какая-то.

— Ну, это я, значит, неправильно объясняю. — Поворачивается к иллюминатору. — Но тогда очень живо мне это в душу запало.

— И ты остался?! — Тут уж и я бросаю карты. — Променять свободу на бредовый сон? Брешешь!

Снова он ко мне, глаза в глаза.

— А что свобода? Со Христом, — говорит, — я и в тюрьме свободен, а без Него и на воле тюрьма.

— Ну-ну! — усмехаюсь я, а про себя завидую.

Все-таки что-то настоящее здесь чувствуется…

Страсть как завидую! И не сплю следующей ночью, и гляжу, проницая темноту, на черный силуэт этого чудика. А он тоже не спит. Повернулся ко мне спиной и бормочет что-то себе под нос. И правой рукой все обмахивается, словно комаров отгоняет.

Эх, сюда бы хоть одного комарика! Хоть какая живность… Пусть бы гудел себе всю ночь… Пусть бы кусал… Эх!

— Локи! Локи! Локи!

Кис, Содом и Гришка водят хоровод вокруг меня. Они срывают с себя ошметки плоти, раскрывая извивающиеся стальные скелеты. Глаза-диоды пылают красным светом. Они зовут, выкрикивая мое имя. Если отзовусь — превращусь в андроида. Мои руки сжимают рот. Только бы ничего не сказать. Только бы…

Челюсти против воли раскрываются.

Крик!

Просыпаюсь в поту.

Сегодня у нас событие — к Гришке пришел священник. Оказывается, можно вызвать себе попа, иногда они облетают астероидные тюрьмы.

Интересный такой. Борода у него. Рыжая. Крест на груди. Одежда черная до пола, вроде халата. Долго они с Гришей шепчутся, я не подслушиваю, смотрю на звезды в иллюминаторе. Гриша тоже звезды любит. Говорит, мол, это — икона величия Божия.

Священник встает, Гришка кланяется и складывает ладони лодочкой. Сам так и светится. Конечно, ведь это настоящее. Эх, вот бы и мне… Постой-ка… А почему нет? Я вскакиваю:

— Отец!

— Да?

И тут в голове стреляет: «Вот же „кукушка” — поп! Точно! Кому еще арестанты все выложат?» Застываю на полушаге.

— Я… ну… можно вас потом… как-нибудь вызвать?

Рыжий бородач пожимает плечами:

— Направьте запрос на имя начальника. Во время следующего облета вас посетят — я или кто-то другой.

— Спасибо.

— Не за что.

Дверь отходит в сторону, выпуская священника в коридор. На душе коричневой накипью оседает досада. Откуда она взялась?

— Ну что ты лыбишься? Чего тебе твой поп наговорил?

— Он знает.

— Что знает?

— Что я не убивал.

У меня челюсть так и отпала. А этот сидит «по-турецки» и сияет как солнышко.

— Оговорили меня, Локи. Вот и сел я. А к нему на исповедь настоящий убийца приходил.

— И что теперь?

— Ничего. Так и буду сидеть.

— То есть как? А поп разве не донес?

— Да ты что? Тайна исповеди! Ему нельзя. Но меня и то греет, что хоть кто-то знает, что я не убивал. И матери он моей написал анонимно. Здорово-то как! Слава Те Господи!

— Эй, а как же сон тот? Это что, все гон был?

— Да нет, Локи. Есть мне за что сидеть. Другие грехи.

— Какие еще?

— Ну… — запнулся. Глаза опустил, улыбка слезла. — Как-то залетела от меня… подруга одна. А я ей — твои проблемы, пошла вон. Испугался, в общем. Думал, что жизнь осложнять? Может, это и не мой ребенок. А она вот… с моста и — все. Нашли через несколько дней… — Опять в стену смотрит. — Мне во сне том… она-то и показывала лист… с моей жизнью.

Тишина. Звездные россыпи за иллюминатором. Гришка на прогулке. Неспокойно. Что-то зреет внутри, как нарыв. Вот-вот прорвется той тайной, что не дает мне покоя уже два года.

И вдруг — словно вспышка в мозгу.

Разве Киса не стали чаще бить током, едва он мне свою методу рассказал? Разве не повысят срок Содому за то, что я спровоцировал его нападение? Разве не разговорил я только что Гришку на новую статью?

Я чувствую, как пальцы немеют. В висках стучит молот.

Не может быть! Нет!

Но разве не станет «кукушка» достовернее, если будет считать себя настоящим человеком?

Голова кругом. А может, все-таки совпадение? Может, вообще никаких «кукушек» нет, а Кис все выдумал?

Зубы впиваются в указательный палец. Боль! Сильнее! До каркаса! Нет!!!

Красные вмятины на месте укуса. Нет, не может быть так просто. Они должны были это предусмотреть. Все физические ощущения.

Как же быть?

Постой-ка! А что там Гришка про молитву бормотал? Если как следует, то почуешь отклик.

Только живой человек почувствует Бога. Железяка-то — нет.

Я сползаю с койки на пол. Меня трясет. Падаю на колени. Взгляд мечется по стене. Вот он — крестик! По лбу стекает холодная капля. Уж я буду как следует! Если я настоящий… Как же начать? Как это делается? Если я настоящий…

Вдох — глубокий, судорожный.

— Господи! Если я есть, ответь мне…

Москва, Россия

Юрий Бархатов

Божественное вмешательство

Как и положено всякому порядочному ангелу, он был бесплотен, а значит — невидим и неслышим. Самому ангелу такое состояние не очень нравилось. Как было бы замечательно, обратившись мускулистым гигантом в белых одеждах и при паре шикарных крыльев, вытащить огненный меч и погоняться за здешними обитателями — в лучшем случае еретиками. А то и вообще — язычниками и атеистами. Пустые мечты… Если и удавался случай явиться на Землю во плоти, то плоть эта была обычная человеческая, ничем не примечательная.