Джеймс Херберт - Гробница Страница 104

Багровые отблески плясали в цветных витражах окон. Стоя в толпе ошеломленных прихожан, зачарованно глядящих на охваченное огнем здание, он всей кожей ощущал сильный жар, долетающий от горящей церкви с порывами ветра. Оцепеневшие, испуганно притихшие люди неподвижно застыли перед грозным и величественным зрелищем бушующего пожара; багровое зарево казалось им отблеском неугасимого адского пламени. Отец О'Коннелл первым очнулся от странного отупения, не в силах равнодушно смотреть на гибель своей любимой Церкви. Он вырвался из рук, пытавшихся его удержать и, проложив себе дорогу через толпу, взобрался по ступеням и бесстрашно вошел в горящую церковь. И тут в толпе послышались первые истерические выкрики. Прошла минута, другая... Казалось, под громкие проклятья мужчин и стоны и плач женщин миновала целая вечность. Наконец в дверях показалась огромная фигура священника, крепко сжимающего в обожженных руках Святой Кубок. Тело Отца О'Коннелла было охвачено пламенем. Горели волосы, одежда и кожа. Шатаясь, он вышел на ступени, ведущие в святой храм; но люди - "его" паства - были слишком напуганы, чтобы подойти к нему. Им казалось, что стоит сделать лишь шаг - и пламя поглотит их вместе с мучеником, в последнем отчаянном усилии воздевшем руки к небесам. Священник тихо простонал, и в ответ потонувшему в гудении и треске огня стону раздался дикий, душераздирающий вопль мальчика, Лайама, протянувшего руки вперед, в бархатную черноту ночи. Руки Отца О'Коннелла разжались. Чаша упала на ступени, ее содержимое просыпалось. Толпа вздрогнула, как один человек, когда священник тяжело опустился на колени, и заволновалась, закричала, когда он упал лицом вниз. Его горящее тело казалось единым сгустком пламени, и истошный крик Лайама "Не-е-е-е-ет!" смешался с хриплым воплем взрослого Холлорана.

Он стоял посреди комнаты, хватая руками воздух, отмахиваясь от чего-то невидимого, словно желая отогнать наваждение.

Шагнув назад, он ударился спиной о косяк - позади был выход из темной комнаты. Внезапно он ощутил отвратительный запах, по сравнению с которым даже зловоние на заднем дворе казалась не столь мерзким. Запах был настолько резким, что у него перехватило дыхание. Он прикрыл рот и нос согнутой ладонью, сморгнув набежавшие на глаза слезы. Все его тело было мокрым от пота, одежда липла к коже, ноги как-то сразу ослабли, подогнулись колени. Ему стоило больших усилий удержаться на ногах, не поддаваясь соблазну тотчас же опуститься на пол. Он должен был преодолеть слабость и минутное замешательство - острое ощущение опасности вернуло его к действительности. Угроза исходила от комнаты, в которой он находился, от всего мрачного и неприветливого, нежилого дома.

Электрический фонарик лежал на полу в нескольких шагах от того места, где стоял Холлоран; тонкий луч был направлен на противоположную стену там виднелись только неровные оторванные куски старых обоев. Он едва мог разглядеть контуры черной сумки, которую он уронил рядом с фонарем.

Пригнувшись, Холлоран метнулся к лежащим на полу вещам, и, схватив их, отпрянул назад, прижавшись спиной к стене. Его чувства еще не оправились от ужасных видений; голова кружилась, а душу томил непонятный, темный страх. Повернув стекло фонаря, он расширил луч, чтобы он освещал как можно большую площадь.

На полу скопилась груда мусора; изношенный, потертый ковер лежал на шершавом, покоробившемся паркете. Оборванные, обвисающие обои были покрыты грязными пятнами; возле одной стены стояли старые шкафы - древесина, из которой были сделаны их стенки и дверцы, потрескалась и покоробилась. Слева от него был низкий столик с придвинутым к нему стулом. На столе одиноко стояла тарелка с объедками, покрывшимися толстым слоем зеленоватой плесени. Холлоран заметил, что гнездо для электрической лампочки на потолке было пусто - очевидно, тот, кто жил в этом заброшенном доме, не жаловал электрический свет. Штукатурка на потолке вздувалась пузырями, а по углам рос черный грибок. Кислый запах сырости и плесени примешивался к резкой вони, от которой в комнате было почти невозможно дышать. Здесь чувствовались едкие испарения мочи и кала человека и животных, и еще какой-то тошнотворный сладковатый запах.

Широкий луч обежал вокруг комнаты и наконец добрался до единственного окна, где висели грязные, посеревшие от многолетней пыли занавески. Кресло с высокой спинкой было повернуто к окну. Пружины выпирали из мягких подушек, торчали из прорех в потертой обивке. Он подумал, что из этого кресла, должно быть, наблюдает за дорогой страж, охраняющий ворота. Но кресло стояло спинкой к Холлорану, и он не мог видеть, сидит ли в нем кто-нибудь сейчас. Прошло несколько секунд, прежде чем он наконец решился посмотреть, пусто ли сидение, или же кто-то притаился на нем.

Он медленно, осторожно пошел от двери к окну, двигаясь вдоль стены, прижимаясь к ней спиной. Длинные тени от его фонаря шевелились и ползли по полу по мере того как он приближался к тому месту, откуда он сможет взглянуть на кресло сбоку. Его смелое решение непременно отыскать того, кто прячется в темноте заброшенного дома, показалось ему безрассудным, как только он вспомнил о недавних галлюцинациях; однако он продолжал двигаться вперед, зная, что не уйдет отсюда, пока не встретится со сторожем.

Добравшись, наконец, до угла, он направил луч прямо на кресло. Сиденье было пусто. Чувства Холлорана раздваивались - он испытывал разочарование и облегчение одновременно.

Но в комнате он был не один. Чье-то еле слышное хриплое дыхание доносилось из дальнего угла.

Холлоран медленно перевел луч фонаря в тот угол, из которого раздавались звуки. Пятно света скользнуло мимо давно не чищенного железного очага, заполненного золой и углями, и наконец остановилось на бесформенной груде тряпья, лежащей на полу.

Он изумленно смотрел, как эта куча начинает шевелиться.

37. В ОБХОД ВОКРУГ ОЗЕРА

Пятеро человек лежали в густом кустарнике, пригнув головы как можно ниже к земле, пока патрульная машина проезжала мимо них, освещая своими прожекторами подлесок по обеим сторонам дороги. Один из них поднял голову, как только самый опасный момент миновал, и следил за удаляющейся машиной, пока ее задние огни не превратились в две маленькие красные точки. Остальные лежали неподвижно.

- Вот и все, - сказал он, когда машина отъехала на безопасное расстояние. - Гранада прошла. Это был патруль, вне всякого сомнения. Другая машина появится здесь не раньше, чем через десять минут.

Вслед за ним подал голос тот, кого называли Дэнни:

- Через дорогу, быстро, и не шуметь. Кто знает, может быть, внутри вдоль границ поместья ходят пешие патрули.