Оловянный солдатик - Юлия Лим Страница 8

– Его, – острие касается моей груди через ткань футболки.

– Сердце, что ли? – невольно прыскаю.

Взгляд Щербатого становится жестким и колючим, как мой ненавистный и единственный свитер.

–Его, – с нажимом повторяет он.

Все и так понимаю. Лезвие сейчас аккурат внутри кольца.

– Так забери, раз так хочешь.

– Не-ет, – с усмешкой тянет Щербатый. – Сделай вид, что ножа нет, и ты мне по доброте душевной его отдаешь.

– А не то что?

Кожу на груди колет и режет.

– Не то прирежу тебя, и ничего мне не будет.

Спокойный тон и абсолютно уверенные в своей правоте глаза пугают куда больше мысли, что я расстанусь с единственным сокровищем. Это больше не мой друг. Это кто-то другой. Совсем чужой.

– Как это не будет? Посадят тебя.

Щербатый улыбается и едва слышно смеется, чтобы не разбудить остальных сирот.

– Нам двенадцать, ты забыл? Меня разве что отведут к детскому психологу. А я расскажу ему слезную историю о том, как ты надо мной издевался. И что я просто хотел жить.

Поднимаю руки и снимаю веревку с кольцом. Сжимаю так крепко, что на ладони остается след.

Протягиваю Щербатому.

Он хватается за веревку и дергает, но я не отпускаю.

– Да подавись ты этим кольцом, – разжимаю руку, и Щербатый отлетает назад, падает и будит остальных.

Пока сонные мальчишки пытаются понять в чем дело, он ловко прячет кольцо за пазуху и складывает нож. О ноже знают все в этой комнате, но о кольце только мы двое.

– Че опять не поделили? Ночь на дворе! – возмущается кто-то.

– Да я просто поболтать хотел, а он шуток не понимает, – с привычной глуповато-добродушной улыбкой говорит Щербатый.

Отворачиваюсь и ложусь на бок. Раненая кожа на груди ноет. Замечаю на футболке едва видную дырку и темное пятнышко.

Х Х Х

Скованность отступает.

Наконец-то! Шевели уже оловянным задом.

Поднимаюсь, упираясь в останки солдатиков-неудачников. Все они – лишь груда хлама. Неважно, были ли они такими же, как я. Я выживу, а они – уже нет.

Решимость подхлестывает.

Взбираюсь по телам и головам к краю плетеной корзины. Подпрыгиваю, цепляясь за выступы.

Есть!

Вишу головой вниз, как загнутая трубочка. Приподнимаюсь, опираясь ладонями на корзину. Белое покрытие на руках потускнело. Наверняка перемазалось в останках других солдатиков.

Поднимаю взгляд. Передо мной расстилается полотно снега. Протоптанная дорожка ведет к дому.

Если бы у меня сейчас было сердце, оно бы вздрогнуло.

Тот самый перекошенный дом, где жила старуха.

Почему именно он?

Сбрасываю оловянное тело в снег. Он чуть приминается подо мной, но я ведь почти ничего не вешу.

Поднимаюсь. Оглядываюсь.

До поломанной калитки и забора идти целую вечность.

А вдруг кто-то из людей выйдет, и я не смогу уйти?

Опасения прерываются жесткой мыслью: Нужно пробовать!

Разворачиваюсь и иду, оставляя крошечные следы. Не оборачиваюсь, надеясь, что когда эти следы заметят, я буду уже далеко.

Вот только с каждым шагом проваливаюсь все глубже и глубже.

Да что за черт?!

Опускаю голову.

Вижу нечто серое. Вспученное.

Что за?..