Мокрое сердце - Вадим Носоленко Страница 6

Маргарита замолчала, неожиданно понимающе кивнув. Когда они вошли в лифт, Альберт быстро затушил сигарету о подошву ботинка и спрятал окурок в карман.

— Смотри и учись, Светлова, — сказал он, когда двери лифта закрылись. — Сейчас ты увидишь, как спасают людей от других так называемых врачей.

— Я знаю, — тихо ответила она. — Поэтому и пришла за вами.

Альберт удивленно посмотрел на нее, но ничего не сказал. Возможно, эта рыжая выскочка не так глупа, как остальной персонал.

Третья операционная представляла собой печальное зрелище даже по меркам Городской больницы № 4. Тусклый свет, устаревшее оборудование, подтеки на стенах. Посреди этого упадка, на операционном столе лежал мужчина с наполовину обритой головой, над которым склонился доктор Мельников — тощий, нервный хирург с трясущимися руками.

— Что за черт? — воскликнул Мельников, когда Альберт ворвался в операционную, уже в стерильной одежде, которую он натянул с рекордной скоростью. — Харистов, это моя операция!

— Была твоей, — отрезал Альберт, бросив взгляд на монитор с жизненными показателями пациента. — Светлова, выведите доктора Ковалева в комнату отдыха и держите его там. Мне нужен трезвый анестезиолог.

— Но у нас нет сейчас другого… — начала медсестра.

— Елена Воронина в неврологии. Скажите, что я вызываю ее для экстренной консультации. Она умеет управляться с наркозом.

Маргарита кивнула и быстро подошла к пошатывающемуся анестезиологу, который даже не сопротивлялся, когда она вывела его из операционной.

— Ты не имеешь права… — начал Мельников, но Альберт перебил его, бросив взгляд на открытую часть черепа пациента.

— Заткнись и отойди, — он склонился над пациентом. — Ты делаешь разрез в двух сантиметрах от места гематомы. Еще немного, и ты бы повредил сагиттальный синус. Это было бы убийство, а не операция.

— Я следовал протоколу! — защищался Мельников.

— Ты следовал протоколу для совершенно другого типа травмы, — Альберт быстро осмотрел инструменты и взял скальпель. — Где снимки КТ? Я хочу увидеть, что ты там надиагностировал.

Мельников неохотно показал на экран в углу операционной. Альберт бросил короткий взгляд и покачал головой.

— Как ты вообще получил медицинский диплом? Это же очевидное двустороннее смещение! — Он повернулся к входящей в операционную Елене. — Доктор Воронина, спасибо, что пришли. Наш уважаемый анестезиолог решил, что водка и операция — отличное сочетание.

Елена Воронина была одной из немногих в больнице, кого Альберт если не уважал, то хотя бы считал компетентным врачом. Среднего роста, стройная, с русыми волосами, собранными в практичный хвост, и серьезными светло-карими глазами. Она быстро оценила ситуацию.

— Какой наркоз использовали? — спросила она, подходя к аппарату и проверяя показатели.

— Стандартный пропофол и фентанил, — ответил Мельников.

— В каких дозах? — Елена бросила на него строгий взгляд.

Мельников замялся, и Альберт фыркнул.

— Он понятия не имеет. Ковалев был слишком пьян, чтобы сказать, а наш гений хирургии слишком занят, убивая пациента, чтобы спросить.

Елена молча проверила капельницу и внесла коррективы в дозировку.

— Давление падает, — сказала она через несколько секунд. — Нужен адреналин.

— В шкафу должен быть, — Альберт уже работал над правильным разрезом. — Светлова, помогите доктору Ворониной.

Маргарита, вернувшаяся в операционную, быстро подала Елене необходимый препарат.

— Мельников, либо помогай, либо убирайся, — бросил Альберт, не отрываясь от операции. — Третьего не дано.

Мельников колебался, но затем занял позицию ассистента, молча подавая инструменты. Следующие сорок минут прошли в напряженной тишине, нарушаемой только короткими командами Альберта и сообщениями Елены о состоянии пациента.

Альберт работал с поразительной точностью и скоростью, его руки двигались уверенно, как будто он проводил эту операцию тысячи раз. Для удаления гематомы он использовал технику, которую в этой больнице никто, кроме него, не практиковал — минимально инвазивную, с применением специального отсоса, который он сам модифицировал для таких случаев.

— Давление стабилизируется, — сообщила Елена через полчаса. — Пульс нормализуется.

— Хорошо, — Альберт начал закрывать доступ. — Мельников, ты видишь, что я делаю? Это называется «спасение жизни». В следующий раз, когда ты решишь поиграть в нейрохирурга, вспомни этот момент и вызови кого-нибудь, кто знает, где в голове находится мозг.

Мельников молчал, его лицо было красным от унижения и гнева.

Операция закончилась успешно. Пациента перевели в реанимацию, и Альберт, сняв перчатки, вышел в коридор. Головная боль вернулась с удвоенной силой. Он прислонился к стене, закрыл глаза и нажал на имплантат за ухом, активируя его на максимальную мощность.

— Спасибо, — раздался голос Елены. Она стояла рядом, тоже сняв операционную маску. — Ты спас ему жизнь.

— Это моя работа, — просто ответил Альберт, не открывая глаз. — Хотя бы кто-то в этой больнице должен ее выполнять.

— Импланта́т снова барахлит? — спросила она, заметив его жест.

— Он работает на пределе возможностей, — Альберт открыл глаза и посмотрел на нее. — Как и все мы здесь.

Елена кивнула, понимая без слов.

— Я слышала, к тебе приходил ГКМБ.

— Новости быстро разносятся, — усмехнулся Альберт. — Да, инспектор Строгов решил лично предупредить меня о последствиях моего «нестандартного подхода» к лечению. Видимо, спасать людей теперь считается преступлением.

— Они становятся все агрессивнее, — задумчиво сказала Елена. — В прошлом месяце закрыли три подпольные клиники в пригороде. Говорят, там использовали какие-то экспериментальные методы регенерации тканей.

Альберт напрягся, но постарался не показать своего интереса.

— Тебя это волнует? — спросил он как можно небрежнее.

— Меня волнует, что люди не могут получить нормальное лечение без разрешения бюрократов из ГКМБ, — ответила она. — И меня волнует, что однажды они придут и за тобой, Альберт. Ты не слишком осторожен.

— Осторожность — привилегия тех, кто может себе позволить смотреть, как умирают люди, — он оттолкнулся от стены. — Мне пора.

— Куда ты? — спросила Елена. — Тебе нужно отдохнуть после такой операции.

— У меня обход, — ответил он. — Кто-то должен убедиться, что мои дорогие коллеги не убили еще кого-нибудь, пока я занимался Мельниковским пациентом.

Елена покачала головой, но не стала его останавливать. Она знала Альберта достаточно хорошо, чтобы понимать: спорить бесполезно.

Обход по отделениям Городской больницы № 4 был похож на прогулку по кругам Дантова ада. Каждый этаж представлял свою версию медицинского кошмара.

Терапевтическое отделение на втором этаже было переполнено. Койки стояли даже в коридорах, а пациенты с хроническими заболеваниями получали лишь минимальное облегчение симптомов из-за «дефицита» лекарств, который на самом деле был следствием коррупции и черного рынка.

— Пациенту Соколову нужен дигоксин, а не эти плацебо, которые вы ему даете, — бросил Альберт заведующей отделением, докторy Надежде Ильиничне, пожилой женщине, давно сдавшейся перед системой. — Его сердечная недостаточность прогрессирует.

— Где я возьму дигоксин, Харистов? — устало ответила она. — Он в списке дефицитных препаратов уже третий месяц.

Альберт молча достал из кармана халата небольшой пузырек и передал ей.

— Только не спрашивайте, откуда, — сказал