Горящий призрак без имени - Герман Гусаров Страница 51

Она помогала мне перелазить через преграды, а я помогал ей. Ноги сами несли меня, хотя внутри пылало желание помочь Еве. От ударов существа, с потолка сыпалась пыль. Перепрыгнув через последнюю преграду, я указал Агате на нашу картину. Она впихнула меня в раму, и я тут же стал помогать ей забираться.

У неё за спиной в полутьме взвивалась и билась о стены сотнерукая тварь, но Евы я не видел. Существо двигалось в нашу сторону. Оказавшись на полу моей комнаты, Агата стала судорожно оглядываться по сторонам.

— Что ты ищешь?!

— Надо чем-то сломать портал!

— Не знаю, нечего нет! Я могу сбегать за ножом на кухню.

— Нет, открой окно.

Я разом сбросил с подоконника всё лишнее и распахнул окно. Из темноты в комнату ринулся холодный поток ветра и снега. Взявшись за раму, мы стали тащить её по полу, пока та тварь, врезаясь во все стены, приближалась к нам.

У Агаты подкашивались ноги, я был ослаблен, а от грохота твари в квартире тряслись полы и глохли уши. Взвалив тяжеленную, будто торпеду подлодки раму на подоконник, мы стали пропихивать её в раскрытую створку. Её края царапали стекло, углы цеплялись за оконный проём. Приложив последние силы, мы приподняли её и наполовину выпихнули наружу, придавив заснеженный отлив. Вдруг из рамы выскочила рука этой твари и попыталась за что-то ухватиться. Заорав, мы резким толчком вытолкнули раму вниз.

Она вертелась в воздухе, и я видел портал и как та тварь мечется в нём, а затем рама шлёпнулась о крышу беседки во дворе и разлетелась вдребезги. Сработала сигнализация у ближайшего автомобиля, но спустя минуту прекратила.

Во дворе воцарилась тишина.

Мы с Агатой стояли перед распахнутым окном и смотрели на разбитую крышу и остатки рамы минут десять, продуваемые ветрами. Потом стало совсем холодно, и я закрыл окно. Без сил мы свалились на пол и сидели там молча.

Наверное прошло не меньше часа, перед тем, как кто-то из нас заговорил.

— Дима, — позвала Агата, — ты как себя чувствуешь?

— Где Ева?

— Кажется она бросилась на то существо, чтобы задержать его. Она обожает делать такие глупости.

От нахлынувших эмоций хотелось плакать, но слёз не было.

— Зря она так, — сказал я, — мы бы успели, наверняка.

— Не думаю. Художница слишком быстрая, от неё почти невозможно убежать. Особенно если она знает, где тебя искать. Мы первые кому чудом удалось обогнать её.

— У нас неплохо получалось, зря она так.

— Мои знания дали нам несколько минут, но если бы не Ева, Художница схватила бы нас в галерее и затащила обратно.

Мне было нечего ответить на это, мы снова замолчали. Я вспоминал Еву, её забавные гримасы и привычку постоянно материться. От этих мыслей стало как-то тоскливо, хотелось увидеть как они с Агатой наконец пообщаются, после стольких лет разлуки.

Потом мне стало интересно, и я спросил:

— Почему ты называешь «это» — Художницей? Её так зовут?

— Нет, не знаю, я сама выдумала это имя, пока лежала там.

— Ты была в сознании?

— Ну типа того, это вроде долгого сна наяву.

— Так необычно видеть тебя вживую, а не на картине, после всего произошедшего.

— А мне приятно наконец оказаться здесь вживую, — она протянула мне руки и я взял их. — Теперь я могу коснуться тебя, ты вполне настоящий, а раньше был лишь моим сном. Я благодарна, что ты обратил на меня внимания, тогда в библиотеке. Если бы не это, не сидеть мне сейчас тут.

— Меня привлекли твои татуировки. Я подумал тогда: картина выглядит такой старой, но у девушки на ней вся шея покрыта татуировками, это необычно.

— Ого, получается хоть какая-то польза от них, — рассмеялась Агата. — Не зря тратила столько денег.

Смех давался ей тяжело. Взмокшая, бледновато-зелёная и худая, она выглядела словно умирающий пациент онкологической больницы.

— Кстати, меня всегда мучил вопрос, — сказал я. — Кто принёс твой портрет в школьную библиотеку?

— Это сделала сама Художница, я видела это.

— Как такая огромная тварь прокралась незаметно и ничего не сломала?

— У неё в рукавах есть пара фокусов. Я расскажу тебе о них, но сперва мне надо поесть. Всё-таки я не делала этого много лет.

Мы встали с пола, и пришли на кухню. Я поставил кипятиться чайник, нашёл в холодильнике кусок колбасы и помидоры.

За окном нас встречал холодный рассвет.

Уже глядя на то, как Агата уплетает сделанные мной бутерброды, я сходил за телефоном и посмотрел время: 10:32 утра.

— Как утро так быстро настало, ещё же недавно ночь была? — удивился я.

— Коридоры там внизу срезают часы, — начала объяснять Агата с набитым ртом. — Особенно последний в который я вас завела, он может и целый день срезать.

— Серьёзно? Так погоди…

Я глянул на дату и с удивлением обнаружил, что сейчас вовсе не воскресенье, а понедельник! То есть родители уже должны быть дома, но их нет.

— Кажется я опоздал в школу.

— У тебя веская причина, так что нормально.

— Ты так спокойной говоришь об этом, как будто это обычное дело.

— Да, я уже три года в этом варюсь. Для меня любая ситуация — обычное дело. Когда я вижу очередное отклонение от нормы привычного мне миропорядка, то просто говорю себе — ладно, бывает и такое. И иду дальше.

— Вообще ты выглядишь настолько безмятежной, словно Еву вовсе не похищала гигантская сороконожка. Разве ты не волнуешься за неё?

— Волнуюсь, разумеется, просто я уставшая, мне необходимо восстановить силы. Но есть и одна вещь, которая успокаивает меня.

— Какая?

— Художница ничего не успеет с ней сделать, — расплылась в улыбке Агата. — Мы спасём её гораздо раньше. Так что с ней не случится того же, что случилось со мной. Она не станет новой картиной.

— И как мы это сделаем?

— Я расскажу тебе, но позже. Для начала не против,