Латинист - Марк Принс Страница 4

Я уверен, что Тесса готова учиться и дальше, и поддерживаю ее решение продолжить карьеру в нашей области. В случае, если у вас появятся дополнительные вопросы касательно квалификации, пожалуйста, свяжитесь со мной по указанным ниже телефону или электронному адресу.

Искренне ваш

профессор Кристофер Эклс.

Колледж Вестфалинг, Оксфордский университет

* * *

Прочитав первый раз, Тесса расхохоталась над остроумием автора этой подделки, хотя кое-чего он и не учел: не потрудился ознакомиться с ее резюме (имеется в открытом доступе) — в письме не упомянуто, что она лучше всех сдала переходный экзамен, получила стипендию О’Нила, сделала в Эдинбурге доклад про Дафну и Аполлона; имеются и другие лакуны. Ее впечатлили синтаксис и подбор слов — нельзя не признать, вполне ловкая имитация стиля Криса; впечатлило и использование бланка колледжа, а также шрифта «гарамон» — Крис предпочитал его всем остальным в бумажной переписке. В голову незвано вплыли имена подозреваемых: Лукреция Пагани, Лиам Синклер-Студемайр, сестра Клэр. Еще какая-то смутная фигура — стоп, это Дин Темплтон, ее отец, который в первый момент представился ей самым правдоподобным претендентом, ибо уж он-то точно не считал классическую филологию серьезным занятием. На самом краю ряда стоял, скалясь, Бен — но нет, это невозможно. Во-первых, у него цифровая безграмотность. А еще, если разложить по времени, выходит полная безвкусица, и хотя Бен любитель розыгрышей, он слишком великодушен, чтобы напоследок запустить в интернет такую вот гранату.

С одной из многочисленных ручек, стоявших в стаканчике, свешивался брелок в форме тендерайзера; он служил намеком не только на то, что Бен едва ли не каждый вечер чесал ей спинку, но и на его любимую шутку: он, мол, очень хочет Тессу съесть, и если бы не любил так сильно, давно бы полакомился ее дивными предплечьями, так что спинку он ей чешет не только из бескорыстной приязни, но и в целях подготовки ее, такого лакомого кусочка, к тому моменту, когда он все-таки утратит над собой контроль, — и хотя сама-то Тесса думает, что впервые увидела его и заговорила с ним на крытом рынке, он на самом деле заприметил ее еще раньше, и у него сразу же проснулся аппетит к белокурым ученым американкам. Строго говоря, в качестве брелка для ключей штуковина была великовата. Размером с наперсток, довольно громоздкая, похожая в одном из ракурсов на молоток, а в другом на нечто совершенно другое. Тесса незаметно переселила брелочек к себе в кабинет, чтобы озадачивать всех, кто потрудится его заметить. Загадку его разгадал только Крис.

— От Бена, да?

— Кто тебе сказал?

— Никто не говорил. Просто страшноватая штуковина. Наводит на мысль о фаллическом насилии.

— Верно, — согласилась она. Вот только подозревать в чем-то таком Бена — полный абсурд. — Да, разумеется, мне пришла в голову и такая трактовка.

Не тревожься она из-за того, что баланс сил в их отношениях сильно сместился, причем в ее сторону, она бы, наверное, серьезнее отнеслась к мысли Криса. Пока же сердце ее будто бы сжалось вокруг этой дурацкой смыслонасыщенной безделушки, и оторвать от нее мысли удалось не без укола грусти.

Единственный, кого она ни под каким видом не могла заподозрить в написании этого письма, был его предполагаемый автор Крис. Крис неизменно содействовал ее профессиональному росту, как минимум с того момента, когда, несколько лет назад, она переключилась с Вергилия на Овидия, после довольно тяжелого начала учебы в Оксфорде. С тех пор ее научная деятельность цвела, колосилась, плодоносила, пускала корни — называйте как хотите: Тесса не только удостоилась заслуженных акколад (грядущая публикация, грант на поездки, выступление в Эдинбурге на одной конференции с Кольмом Фини!), но и лучше прежнего разобралась в самой себе, в своих представлениях о литературе, понятиях о мироздании и собственном месте в нем, причем ничего этого она бы не достигла, если бы постоянно топталась в том интеллектуальном пространстве, в котором Крис ее обнаружил, на выморочных Вергилиевых полях, вокруг обглоданного трупа реакционной науки, из которой она давно высосала все соки. Крис спас ее — лучшего слова не подберешь — от всего, что заключало в себе… взгляд ее снова упал на экран… «малообещающее начало научной деятельности». Не смешно, заключила Тесса, и тоненькое лезвие гнева рассекло ее мысли. Ладно, нужно позвонить Лукреции. Поздравить ее со столь удачной подделкой и объяснить, насколько все это не вовремя, в свете волны отказов и оглушительного молчания многочисленных заведений, которые еще несколько недель назад она считала не вполне себя достойными. Не говоря уж о том, что бойфренд, с которым она провела два года, бросил ее, даже без нормального прощания, без этого самого, чтоб его, последнего разговора и всего в таком духе.

Тесса вытащила из сумки телефон и тут вспомнила, что час назад он умер у Криса в руке. Поставила на зарядку; в окно лился смех. Тут ее вдруг одолели сомнения: вряд ли Лукреция сумела бы так точно сымитировать письменный стиль Криса, а вот Лиам бы, наверное, сумел, и она тут же заподозрила их в сообщничестве. Плюс этот бланк. Лиам, еще один аспирант Криса, запросто мог бы разжиться таким листочком и состряпать подобное письмо, более того, он даже был в курсе этого самого «малообещающего начала». Но Лиам, долговязый нескладный Лиам, этот, как Тесса его однажды обозвала, «славный-но-связанный» Лиам на розыгрыши был способен не больше, чем королевский гвардеец, — по крайней мере, если речь шла о других женщинах, а не о его жене: добрый-старый-добродушный, добродушно-ностальгирующий-по-империи Лиам. К нему почему-то так и липли дефисы, возможно, потому что он был первым мужчиной через дефис, которого Тесса встретила в своей жизни, и вовсе он не взял фамилию своей жены, а действительно происходил из аристократического рода со всеми этими кюлотами и прочим: Лиам Синклер-Студемайр. Тесса время от времени чувствовала укол вины, заслышав через приоткрытую дверь в кабинет Криса его тяжелые шаги по ступеням Седьмой лестницы: они с Крисом яростно спорили о метафизике очередного текста или просто пороли всякую чушь, и она знала при этом, что Лиаму стоит большого труда заставить Криса хотя бы прочитать его электронное письмо. Лиам жалостно топтался снаружи, пытаясь оповестить о своем приходе, но Крис продолжал беседовать с ней четверть, а то и полчаса после назначенного Лиаму времени, делая вид, что попросту его не замечает. Тесса чувствовала бы себя еще гнуснее, если бы не верила в глубине души, что из них двоих она — лучший филолог-классик и