Оловянный солдатик - Юлия Лим Страница 3

Проверяю вторую руку, картина та же.

Интересно…

Оборачиваюсь. Со всех сторон взирает светлое помещение, лишенное того яркого ослепления, которое било в глаза совсем недавно. Поднимаю взгляд к потолку – лампа выключена; провожу им вбок – естественное освещение исходит из окна.

Окна… Почему я вижу образ друга, будто это было мгновение назад, а своего имени и внешности не помню?

Погоди-ка, я ведь могу присмотреться к отражению!

Радость от гениальной мысли воодушевляет. Вряд ли что-то могло измениться. Разве что окружающие резко стали гулливерами или меня превратили в лилипута.

Шаг, еще несколько, и вот отражение начинает проступать. Плавно, как на фотопленке.

Сначала сине-красные пятна. Затем бело-черные искривленные мазки. И наконец странная штука на голове.

Все это – я?..

Пытаюсь отвести взгляд, расфокусировать, чтобы потом моргнуть и увидеть себя иначе. Но ничего не меняется.

Радужки полностью черные и окаймлены свинцово-серым лимбальным кольцом. В глазах – боль и безысходность.

Неестественно впалые скулы, обтянутые подобием кожи. Уши, похожие на сушеные дольки фруктов, скукожившиеся от перепада температуры. Нос, напоминающий осколок ребра, зубы, устроенные на лице так, словно заменяют губы.

Бело-серую шею скрывает красный ворот синего гусарского мундира.

Поднимаю руки и пытаюсь поднять кивер, чтобы проверить: есть ли на голове волосы. Но кивер кажется неподъемным, и я оставляю попытки.

Это я? Тогда… кто я, черт возьми, такой?

Гнетущая неприязнь охватывает нутро от кишок до глотки. Вдох, выдох, все равно задыхаюсь. А ведь не так давно мне не нужно было дышать.

Слишком долго. Долго торчишь на одном месте. Разве не ты громче всех кричал, что жизнь в движении?

Отголоски прошлого на краю мыслей подстегивают. Встряхиваю плечами, приосаниваюсь. Сначала нужно выбраться из клетки, а уже потом выяснять обстоятельства. Что он там делал? Крышку закрыл?

Глупая Морда, какая-то крышка меня не остановит.

Подхожу к краю и вытягиваю руки. Кивер мешает, но я не сдаюсь. Кончики пальцев скользят по пластику. Наверняка этот ублюдок не ожидает, что я сбегу.

Стук. Еще стук.

Крышка поддается – приподнимаю ее кончиками пальцев.

Есть!

С широкой ухмылкой привстаю на носочки. Собираюсь выскользнуть из прозрачной тюрьмы. А уже потом разберусь, что со мной и почему я такой маленький. И что за уродский грим мне нанесли.

Скрррип.

Вспышка.

Замираю против воли. Снова не могу шевелиться, даже водить глазами. И дыхание пропало.

Подвал наполняется свистом Морды. Он проходит мимо, склоняется и копошится в коробке в углу. Вижу его спину – коробка стоит напротив полки с пластиковым ящиком, в котором я застрял. Если Морда обернется, то заметит меня.

– Какой же прекрасный сегодня день, – произносит Морда, доставая из коробки фигурки.

Сжимая по одной в каждой руке, он оборачивается. Его взгляд падает на меня. Глаза наполняются ужасом, а фигурки выпадают из разжавшихся пальцев.

Мне конец.

– О нет! – восклицает Морда.

Он бледнеет, затем багровеет. Второпях бросается ко мне, а я… не могу пошевелиться. И мне остается лишь наблюдать, как он с легкостью открывает крышку над моей головой и хватает меня лапищей.

– Мне говорили, что с тобой будут проблемы, но я не ждал их так скоро, – цедит Морда. – Ты только посмотри, – он поворачивает меня к стене. Над кубом, где я только что был, висит термометр.

Плюс десять градусов.

– Совсем забыл включить отопление. Ну, ничего. Сейчас подсажу к тебе друзей, вместе будете