Забери меня отсюда - Софья Валерьевна Ролдугина Страница 26

«Вот бы искупаться сейчас голышом».

Мысль была неожиданной, острой. Тина не к месту вспомнила поцелуй Кёнвальда, его холодные ласковые руки, и вспыхнула. Собственное поведение показалось ей вызывающим, на грани непристойности, и она выскочила из реки – в два длинных рискованных прыжка, оскальзываясь на камнях. Пульс опять зачастил.

Уже дома, после душа и завтрака, она вслух обругала себя дурой и сама же посмеялась. Кошки, привыкшие и не к такому, внимания на это не обратили, и лишь Королева спрыгнула с обжитого местечка на холодильнике и потёрлась о хозяйские ноги, вопросительно заглядывая в глаза.

– Я в порядке, – вздохнула Тина, почесав её за ухом. – Удивительно на самом деле.

Она вытянула наугад книжку с полки в гостиной – это оказался третий том «Повести о Гэндзи» – и, прихватив с собой шезлонг и плед, выбралась в сад. Под вишнями, в полутени, её вскоре разморило; сон накатил незаметно, однако неостановимо. Веки стали тяжёлыми-тяжёлыми, раскрытая книга соскользнула на грудь…

– Опасно вот так дрыхнуть, знаешь ли.

Тина сперва узнала голос Уиллоу, потом сообразила, где находится, проснулась, чихнула, отталкивая чужие ладони, накрывающие глаза, – и только тогда запоздало испугалась.

Девчонка прокралась в сад не одна. Под сенью старых деревьев собрался весь альянс, и сложно было сказать, кто привлекает больше внимания: Пирс в цветастой гавайской рубашке и в белых брюках, мисс Рошетт, которая выбрала утончённый сафари-стиль в духе «Копей царя Соломона» и где-то раздобыла не только шляпу-котелок песочного цвета, но и старомодный бинокль на ремне, или Маркос в просторных грубых джинсах с миллионом карманов и в камуфляжной футболке.

Тина, впрочем, была готова вручить первый приз именно Маркосу – за выразительно утыканную гвоздями биту, взваленную на плечо.

– Даже не знаю, во что бы такое переодеться, чтобы влиться в вашу компанию…

– Оставайся в шёлковом пеньюаре, он тебе очень идёт, – серьёзно ответил Пирс. – Привет, Тин-Тин. Вот уж не думал, что ты проспишь.

– Я не спала, просто отключилась ненадолго, – зевнула Тина, одёргивая полу, расписанную экзотическими цветами и хищниками, до коленей. – А что, уже много времени?

– Полдень, – улыбнулся он.

– Вы собирайтесь, мисс Мэйнард, не спешите, – сказала мисс Рошетт. – А мы пока немного похозяйничаем у вас на кухне. Ведь найдётся там немного холодного лимонада для страждущих?

– Нет, но есть лимоны, мята и лёд, – хмыкнула Тина, складывая шезлонг. – Чувствуйте себя как дома.

Уже поднимаясь на порог, она услышала, как мисс Рошетт шепчет:

– Вы знаете, мистер Пирс, у меня в молодости был точь-в-точь такой же пеньюар…

– Может, это бабушкин? – с сомнением предположила Уиллоу. – У неё вообще старых вещей – завались.

– Прабабушкин! – весело крикнула Тина с лестницы. – Эффи Мэйнард очень любила всё восточное, а в конце войны вышла за торговца пряностями и уехала в Китай!

Готова она была уже через четверть часа – полностью, от туго заплетённой косы до спортивных сандалий, в которых при желании можно было бы устраивать спринт не хуже, чем в кроссовках. Уиллоу к тому времени настрогала чудовищных бутербродов и, едва не угробив старенькую соковыжималку, намешала лимонад. И как-то совершенно естественно, само по себе, началось совещание, совмещённое с ланчем; из библиотеки была извлечена карта Лоундейла, ещё довоенная, без новых кварталов, стадиона и внесённого во все справочники, но так и не достроенного кинотеатра.

– Вот, – величественно постучала мисс Рошетт ложкой по холму, обвитому улицей Генерала Хьюстона. – Мы здесь. Нападение, если я правильно поняла, что промямлил спросонья Роллинс, произошло тут. – И она прочертила длинным черенком ложки прямую линию через добрую половину города. – Вот полицейский участок… Ах, тут он ещё обозначен как казармы. Отсюда Джек Доу сбежал после приятного вечера в компании доктора Гримгроува. Куда направимся в первую очередь, леди и джентльмены?

– К реке, – заявила Уиллоу непреклонно и сощурилась, вглядываясь в карту. – Ух ты, прикольно. Не знала, что поперёк Кёнвальда столько мостов. Тринадцать чёрненьких и семь беленьких… Интересно, а почему они разным цветом закрашены?

Тина только плечами пожала.

– Кто знает. Эта карта – ровесница моего деда… К слову, кто-нибудь разузнал что-то за вчерашний день?

Пирс бросил на неё пытливый взгляд, указав на себя пальцем, и она незаметно качнула головой: странные объявления о камнях отчего-то хотелось приберечь на десерт.

Но тайные знаки и не понадобились – инициативу мгновенно перехватила мисс Рошетт.

– Я поговорила с детективом Роллинсом, – азартно начала она. – Весьма достойный молодой человек, между прочим, с уважением относится к старости… Так вот, он поведал несколько прелюбопытных новостей. Во-первых, детектива Йорка временно отстранили от расследования и запретили ему общаться с вами, мисс Мэйнард. Кому передадут дело Доу – пока не решили. Во-вторых, запись с камеры пропала. Её, впрочем, успели просмотреть несколько респектабельных офицеров, чьё мнение имеет вес, в том числе капитан Маккой.

– Маккой? – Тина нахмурилась. – Я где-то уже слышала это имя…

– Элиза Маккой приходится тётушкой Пэгги О’Райли, – охотно пояснила мисс Рошетт. – Поверьте, мисс Мэйнард, увидите их вместе – сразу поймёте, что это близкие родственницы. Капитан Маккой возглавляет участок уже пятнадцать лет – а вы ведь понимаете, какой характер надо иметь, чтобы прийти на такое место вполне ещё молодой женщиной, когда до того лет сорок его занимал сварливый вояка, к тому же слепой на один глаз… Так вот, капитан Маккой видела, как Джек Доу покидает здание. Но и часть его внутренних органов в холодильнике она видела тоже.

– Парадокс, – кривовато улыбнулся Пирс и сделал крошечный глоток лимонада. – Точнее, головоломка. Интересно, как её будут решать на бюрократическом уровне.

– Вроде бы объявили, что у Доу был сообщник, – откликнулась мисс Рошетт, и взгляд её на секунду стал стеклянным. – Я бы на их месте больше волновалась о том, что делать с сердцем. Если смерть – не конец, такие детали становятся очень важными… жизненно важными, я бы сказала.

Внезапно Тине представилось, как Джек Доу возвращается за своим сердцем в участок ночью, в фальшивом желтоватом свете, и проходит здание насквозь, как раскалённая спица – через брусок масла. И массивные двери сразу показались хрупкими, как промасленная бумага, а все в Лоундейле полицейские пистолеты – бесполезными.

Уиллоу фыркнула, утащила с бутерброда у Маркоса ломоть розовой ветчины – и хищно вцепилась зубами.

– Хлупошти, – невнятно проворчала она. Маркос оглядел осиротевший кусок хлеба, вздохнул и галантно подложил даме на тарелку. – Точнее, не глупости в том плане, что сердце – важная штука.