Ледник - Алексей Небоходов Страница 21

чтобы хотя бы на один вечер против него было возбуждено уголовное дело. На случай, если вы не в курсе, мой поклонник занимает высокий пост в ФСБ. Я пойду к нему с аудиозаписью признания Дюминой и подам заявление о совершённом преступлении и возбуждении уголовного дела. Понятно, что со связями Косточкина утром уголовное дело будет закрыто, но у нас будет вечер, чтобы получить разрешение на его задержание, спецназ нейтрализует его охрану. Играя призраков Анны и Максима, вы заставите его признаться во всём, и у нас будут доказательства в кармане.

На следующий день, когда собралась вся компания, запыхавшаяся Виктория, только что вернувшаяся от своего друга, плюхнулась в кресло и сказала:

— Ты не представляешь, сколько усилий мне стоило договориться. Но я сделала это.

— Ребята, у нас всего один вечер, вы должны выбить из Косточкина показания. Я добилась не только возбуждения уголовного дела, но и проведения следственного эксперимента, в котором вы с Анной, — она кивнула головой на нас, — будете главными участниками. Но имейте в виду, что, если он не признается, мы все покойники.

Виктория посмотрела на каждого из нас по очереди, её взгляд был напряжённым и решительным. Мы согласно кивнули, каждый из нас понимал, что поставлено на карту.

Следующие несколько часов мы провели, готовясь к нашим ролям призраков Анны Шнайдер и Максима Романова. Мы отрабатывали наши реплики, выражения лиц и манеры, стремясь к убедительности в каждой детали.

С наступлением вечера мы направились к особняку Косточкина в сопровождении группы спецназа. Омоновцы выполнили свою работу качественно и быстро. Охрана была нейтрализована.

Но, к сожалению, а может, и к счастью, Косточкин оказался слишком трусливым и слабохарактерным, не выдержав впечатлений, он умер. Зато у нас осталось его признание в записи.

На следующий день мы все собрались в квартире Виктории, чтобы обсудить произошедшее. Мы не могли поверить, что всё закончилось, и что Косточкин, наконец, предстал перед судом, пусть и не человеческим, а высшим судом.

— Я всё ещё не могу в это поверить, — сказал я, качая головой. — Это как сон.

Виктория кивнула в знак согласия:

— Удивительно, как всё обернулось. Я никогда не думала, что мы действительно сможем привлечь его к ответственности.

После этой истории нас долго таскали на допросы и вызывали в разные кабинеты, но дело о пропавших студентах наконец закрыли.

Аня осталась со мной, и вскоре мы поженились. Она устроилась на работу в больницу в моём городе, и теперь она — заведующая отделением. У нас родился прекрасный сын, которого мы назвали Василием.

Виктория, кстати, тоже вскоре вышла замуж за своего сотрудника ФСБ. Светлана уехала к себе домой в Горнинск и иногда приезжает к нам в гости.

Каждый год 18 июня, в день трагедии в Арамейских горах, мы с Аней посещаем это место и возлагаем цветы к обелиску Максима Романова и Анны Шнайдер. Мы сохраняем память об их жизни, а также чтим их любовь, которую они непостижимым образом передали нам сквозь толщу времени.