Варнак. "Мертвая вода" - Николай Зимин Страница 6

Через час я подустал, забрался на дерево во избежание и принялся изучать окрестности. Увлекшись сшибками и радуясь боевому прогрессу вкупе с восьмым уровнем, я позабыл обо все на свете и в первую очередь – в какую сторону вообще шел. Солнце, как назло, торчало в высшей точке и злорадно заливало светом мрачный лес с больными, покрытыми мхом и лишайниками деревьями. Заодно пригревая проклинающего азарт и жажду драки дурня-плетельщика на кривой толстой ветви.

– Ага! – обрадовался я, разглядев тонкую струйку дыма над дальними деревьями. – Жилье, сто процентов!

Очки улетели в единственный пока навык, по лесу зазвенел металл и захрустели кости, а через какое-то время я стоял у заброшенной деревушки, домов в десять, не больше. Прошел, таясь, вдоль невысокого частокола, покосившегося со временем, заглядывая в щели и высматривая местных обитателей. Деревня казалась пустой и вымершей, но за домами что-то явно жгли. Я различил неразборчивые голоса, звяканье и рассерженные вопли. Не долго думая перемахнул через частокол и выглянул из-за дома.

На пустой площади у колодца жгли костер три ведьмы. На огне висел пузатый бронзовый котел, в котором что-то булькало и постреливало паром, разбрызгивая мелкие шипящие капли. Рядом стояла бадья с водой, а в двух шагах задрал к небу деревянное ведро длинный журавль у колодца. Ведьмы были замотаны в рванье, имели харизматичные бородавки, длинные носы и остроконечные кожаные шляпы.

Мелкая ведьма подкладывала щепочки в огонь и была в хорошей форме умирающей от голода гончей – сухая, поджарая, с резкими движениями ударенной током и постоянно дергала длинным носом над котлом. Толстуха, что мешала ложной варево, напоминала массивный бочонок, который расперло от забродившей браги, и ширины такой, что показалось ее проще перелезть, чем обойти. А вот старшая, та, что сидела на небольшом табурете и не суетилась с ужином, явно была за главную. Высокая, худая, с седыми патлами волос, многочисленными амулетами из косточек и черепов мелких зверей, ракушек и засушенных ушей. На впалой груди болталось ожерелье из трех мумифицированных человеческих голов с зашитыми суровой ниткой ртами и глазницами. Именно она вскинула голову и уловила мой взгляд.

– Иди погрейся, путник! – радостно осклабилась она, поманив грязным когтистым пальцем. – Иди-иди, не бойся!

Две товарки вскинули черные глаза и тоже заулыбались, показав неполный набор кривых и желтых зубов. Тощая даже пустила слюни в котел и тут же получила ложкой по лбу.

– Ну раз вы так просите, – решился я, – как можно отказать?

– Кто таков? – рокотнула повариха неожиданно густым и злым баском. – Почему костьми воняет?

– Я не чую скелетиков! – взвизгнула тощая, нервно приплясывая, как припадочная. – Их стало меньше! Он убил!

– Моих скелетов? – зарычала толстуха, выставив совсем не старушечьи клыки, упырям впору. – Этот гад?

– Наверное, паладин, – предположила старшая, сверля меня взглядом. – Так их называют, сестры? Охотники на ведьм, паладины?

– Паладин? Падла-дин! – разоралась толстая, размахивая ложкой. – Я их месяц поднимала!

Я не слушал перепалку, оторопело созерцая варево. Там булькало, выныривали крысиные хвосты, панцири улиток, дергающиеся лягушачьи лапки. Я с трудом проглотил ком в горле, когда в гадостном бульоне показалась и тут же скрылась уродливая голова крупного нетопыря, вроде как даже живого.

– Э-э-э… О чем вы, я прослушал? – оторвался я от ведьминого супа. – Чего шумим, бабульки?

– Мы думаем о нехватке мяса в котле, – ответила старшая, ковыряясь в зубах мизинцем. – И о добрых путешественниках, готовых помочь убогим старушкам.

– Кабанятина подойдет?

– Жестковато, – оскалилась тощая, уставившись голодными глазами на мое бедро, – а вот ты сгодишься. В самый раз.

– Вы, одуванчики безбожные, скажите лучше, как к людям выбраться, – предложил я. – И разойдемся, как в море корабли.

Ведьмы хором засмеялись, запрокидывая головы и подвывая.

– Люблю смелых и глупых, они наваристые! – хохотала старшая. – Хочешь, погадаем куда попадешь? В котел или к людям?

Тут и гадать не надо, подумал я. По рожам бородавчатым понятно, куда определят.

– На чем гадаете-то? – спросил я, выбирая какую ведьму бить первой. – На кофейной гуще?

– Ишь ты, – буркнула повариха, – гущи ему кофейной, слышь? Хвою завари, да выхлебай, а я гляну, чего там.

– На потрохах надо гадать, – облизнулась тощая. – На печеночке, да на кишочках.

Я с силой врезал по когтистой лапе, что потянулась к моему животу. Ведьма зашипела и отдернула конечность, едва не расплескав варево.

– Шуток не понимает, – злобно процедила она, баюкая ушибленную руку, на которой багровели следы цепей. – Железяка вместо мозгов.

Я заметил, что звенья оставили ожог на ведьминой коже. Старшая перехватила мой взгляд, прищурилась и нахмурила седые брови.

– Могу добавить, – предложил я тем временем. – Посмотрим, что у тебя мозги заменяет. Гадали мне как-то и ничего не вышло. У меня карма плохая.

– Да? – ехидно оскалилась тощая. – А как гадали?

– В хрустальном шаре одна старушенция. Вот такая же как ты, гадкая и с бородавками.

Тощая сверкнула глазами и выставила зубы:

– Там очень просто, в шаре. Кем надо быть, чтобы не...

– Не знаю, – я мерзко ухмыльнулся, глядя на нее в упор. – Смотрела в шар, смотрела… Потом побледнела и кинулась из шатра. А я схватил хрустальный шар, догнал ведьму и и бил ее этим шаром по башке, пока она не сдохла. До сих пор интересно, что же она все-таки там увидела?

Ведьмы опешили на секунду, а старшая встала, выпрямилась во весь немалый рост, оказавшись на две головы выше меня.

– Угахатар вурх!

Засушенные головы в ожерелье распахнули рты, порвав нитки, а из их мумифицированных глоток полетели струи пепла. Серые полосы закрутились вокруг меня струями и разом облепили со всех сторон. Ведьмы визгливо захохотали, а я чихнул. Кроме зуда в носу никакого эффекта пепел не возымел. Система молчала, красные сообщения не лезли со всех сторон, что приятно удивило.

– Сбрендили, старухи? Сами вы угахатары, мать вашу бородавчатую!

Смех как ножом отрезало. Я отряхнул пепел с плеч и лица, потряс головой и плюнул в котел.

– Мерзость какая.

Ведьмы обомлели, не веря, что