Пустоши Альтерры, книга 3 - Александр Казанцев Страница 61

Её помощь была негромкой, почти незаметной, без слов и признаний. Но именно это молчаливое и постоянное присутствие помогло ему вернуться обратно, когда тело заново училось дышать.

Прошло ещё пару дней. В воздухе появилась тяжесть, невидимая и навязчивая, песком в сапогах. Долг, который было так легко взять, теперь давил сильнее ожогов и осколков. Кредиторы приходили к воротам, осматривали броневик, задумчиво цокали языками и оставляли “визитки” с предложением “выгодно продать”. Один даже бросил, вежливо и ехидно: ”Всё равно ведь на металлолом”.

Их подкармливал док, иногда банки консервов, редко безнадёжные запчасти на продажу. Помогали по старой памяти, и запас добрых намерений стремительно таял.

Когда Вектор впервые всмотрелся в итоговую сумму: лечение, ремонт, таблетки, проценты — не проронил ни слова. Просто отбросил гаечный ключ, обмотал шею платком и ушёл куда-то в глубину Шлюза.

Через два часа уже сидел на турели чужой тачки — не гильдийцев, не официальной колонны, а беспредельщиков, промышляющих быстрыми рейдами по ближнему кругу Вулканиса. Собрать лом, перехватить рейдеров, прикрыть колонну, сорвать что-то ещё по мелочи. Зной, гарь и деньги на руки в конце дня.

Первые выезды прошли в тумане. Он не чувствовал кресла, не видел дороги обратно. Только клубы пыли, чужие хриплые голоса в гарнитуре и грубый, облезлый спусковой крючок на рукоятке, которую ладонь сжимала до боли.

Анесса тем временем крутилась на рынке, как зверь в клетке. Лицо холодное, слова короткие, глаза с ледяным прищуром. Скупщики, лавочники, перекупы и бегунки знали её в лицо. День начинала на рассвете, заканчивала после закрытия рынка. Товар ходил, клиенты были, но каждая монета, что удавалось выбить из города, съедалась процентами в тот же миг. Сам долг висел неподвижной глыбой.

Всё время, пока шло восстановление, Мрак лежал без дела. Для него это было хуже любой пытки. Беспомощность, даже временная, выводила из себя. Когда слух начал возвращаться, голова перестала кружиться, а в мир снова проникли звуки — далёкие голоса, лязг инструментов, тихий смех механиков — он поднялся.

В рейды его не пускали ни Анесса, ни Вектор. Категорически и резко — без долгих объяснений, с одинаковой непреклонностью в голосе. Караванщик злился, огрызался, однажды даже кинул в стену первое, что попалось под руку. Но терпел, понимал: они правы, сейчас в бою он обуза, а не соратник.

Дни Мрак проводил в ремзоне. Крутил гайки в “своём” и соседних доках, менял фильтры, подтягивал тросы, перебирал клапаны. Работал зло, жёстко, словно вкручивал в металл собственную ярость. Запах масла, шипение сварки — всё это медленно возвращало его в жизнь.

Платили мало, но стабильно, хватало на таблетки и еду. Слух восстановился, только по вечерам всё чаще приходила боль. Мигрень накатывала внезапно, тупо и тяжело. Тогда он сидел в темноте, прижимал ладонь к вискам и терпел.

Однажды Вектор не выдержал и рассказал Анессе, та не ответила ничего. Ночью, когда док стих, а город завалился спать под пылью и жарой, она осторожно приоткрыла дверь в подобие комнаты, где теперь ночевал Мрак.

В руках — мокрая, холодная тряпка, пальцы чуть дрожали от тревоги. Он лежал, как всегда, на боку, руки сложены на груди, лицо скрыто тенью. Брови сведены от боли, губы сжаты крепко.

Она приблизилась неслышно, словно боялась спугнуть дикого зверя. Положила тряпку на лоб. Он вздрогнул, но глаза не открыл. Анесса замерла на секунду, затем тихо опустилась на край кровати. Легла рядом, на самый краешек, едва касаясь плечом, так, чтобы не выгнал.

После этого ночи изменились. Илья молча освободил для неё место, перебрался в соседний отсек — тесный, пропахший пластиком и дымом. Теперь каждую ночь Анесса была рядом с Мраком. Пока ещё просто заботилась, больше лекарь, чем женщина. Но ей хватало этого: просто чувствовать дыхание рядом, тепло сквозь ткань, тяжесть его присутствия.

И пустошь отступала. Хоть чуть-чуть, хоть до утра.

Кредиторы зачастили в ангар, уже не скрываясь, без деликатности и разговоров вполголоса. Становились перед броневиком, как перед прилавком, неторопливо оглядывали трещины, рваные швы и заклёпки, равнодушно оценивали каждый сантиметр брони. Теперь открыто произносили слова, которые раньше звучали лишь намёками: “остаточная стоимость”, “амортизация”, “металлолом”. Им уже не хватало процентов — они метили на саму машину, прямо и бесцеремонно.

В тот вечер всё изменилось внезапно. Прохват Вектора должен был вернуться до заката из Триала, но его не было видно даже на горизонте, и деньги, что он вёз, остались где-то там, в пустошах.

Сегодня они должны были внести очередной транш по процентам долга, но денег не хватало, а в долг брать было уже не у кого. Анессу тревожила каждая минута ожидания, когда тени на улице густели, а кредиторы с наёмниками стали собираться вокруг ангара, словно шакалы у павшей добычи.

Они явились шумной толпой, не стесняясь бросать громкие фразы и злые усмешки, обходили броневик со всех сторон, касаясь его, словно уже владели техникой. Их самоуверенность дышала пренебрежением и алчностью, в ней читалось желание не просто получить своё, но унизить и растоптать должников.

— Эй, тёлка, хватит прятаться! — нагло крикнул громкий голос снаружи, и Анесса, сжав зубы, вышла из тени ангара.

Голос принадлежал здоровенному, рыжему громиле, лицо которого давно забыло, что такое улыбка без презрения.

— Деньги-то несёшь или что?

Она шагнула ближе, чувствуя, как холодеют пальцы, а горло сжимает сухой спазм.

— Завтра утром, — произнесла девушка спокойно, стараясь не показывать страха. — Вектор скоро вернётся, он на прохвате, у него оплата за рейд…

— Завтра утром? — громила презрительно расхохотался, оборачиваясь к наёмникам, которые поддержали его гулкими смешками. — Ты, видно, совсем тупая. Я тебе же объяснил, или ты язык плохо понимаешь? Сегодня платёж, а завтра — это уже твои личные проблемы.

— Мы же всегда платили вовремя, никогда раньше не задерживали… — начала Анесса, голос дрогнул, и наёмники снова засмеялись.

— Раньше, это было раньше, а сейчас у тебя просрочка, поняла? Просрочка, тёлка! — рыжий навис над ней, улыбаясь гнилой ухмылкой. — Так что теперь твой гроб на колёсах наш. Может, разберём, а может, целиком заберём — не твоё дело, ага?

— Нет! — Анесса выкрикнула это слово, шагнув вперёд. — Мы выплатим, я обещаю, дайте срок до утра!

Рыжий замолчал на мгновение, склонился ближе и прошипел:

— Что, если твой Вектор вообще не вернётся? Ты об этом подумала? Трасса