Цветок пустыни (СИ) - Кира Леви Страница 38

Виверны тоже нервничали. Взрослые особи топтались на месте, поднимая песчаные клубы. Драконы спешили укротить своих зверей, но сами тоже чувствовали беспокойство. Песчаная буря — враг всех летающих существ. Однажды поднявшись в такую бурю, можно было никогда не найти дороги обратно.

Спешившись со своей виверны, я сама отвела её в вивернятник. Эрган подошёл неслышно, мягко заключая в свои объятия. Он беспокоясь обо мне уже несколько раз набирал меня по коммуникатору.

— Нам пора спуститься вниз, — тихо сказал Эрган.

Вдруг от порыва ветра резко хлопнула ставня, где-то в одном из коридоров.

Меня тревожила эта буря.

— Эрган, я никогда раньше ничего подобного не чувствовала… Ветер… он живой?

Дракон выдохнул, едва заметно улыбнувшись.

— Ты слышишь Духов.

— Это они?!

— Кто ещё мог бы ходить по барханам, нашептывать в уши драконам, красть голоса у людей?

Теперь я понимала. То, что казалось просто гулом, было совсем иным. Внутри бури звучало дыхание древнего Каракса, тех, кто ходил по этой земле задолго до них.

— Как вы с этим живёте?

— Мы слушаем. Иногда мы слышим предостережения. Иногда — советы. А иногда — лишь вой пустыни, напоминающий о том, что она была здесь задолго до нас.

Слова супруга были полны глубокого смысла.

— Мы тоже когда-нибудь присоединимся к этим блуждающим теням… Ведь теперь это наш дом, любовь моя.

Эрган нежно провёл пальцами по моей щеке и коснулся чешуек на висках.

— Ты обещала мне вечность. Так что рано нам ещё думать о тенях.

Большинство зверей, следуя древним инстинктам, стали закапываться, стараясь укрыться в глубоких нишах вивернятника. Те, что были помоложе, хрипло шипели и отрывисто рявкали, раздражённо тряся головами. Ветер усиливался, проникая сквозь щели ворот, принося с собой первые порывы сухого горячего воздуха, насыщенного крупицами песка.

Старый вожак, громадный чёрный самец, поднял голову, глухо рыча. Он не прятался, а внимательно вслушивался в голос пустыни, словно бросая ей вызов. Остальные виверны замерли, прислушиваясь. Снаружи пустыня ревела, приближая с каждым мгновением бурю.

Люди в своих домах возносили молитвы Духам. Священники зажигали масла, призывая пустыню сдержать свою ярость.

Эмир был пока во дворе, наблюдая за небом и по хищному втягивая носом воздух.

— В дом, немедленно! — Раздался громогласный приказ. Голос старшего дракона не допускал возражений.

Эрган уверенно подхватил меня на руки и утащил в укрытие.

И тогда небо разверзлось.

Буря ударила в город с мощью древнего божества, обрушивая свой песчаный гнев на купола и стены.

Во внутренний двор ворвался вихрь, унося мелкие предметы, с силой бросая песок в закрытые окна и пробуя протаранить крепкие стены. Последнее, что я увидела, прежде чем двери закрылись за нами, — спину эмира, стоящего на пороге дворца и задвигающего последний запор вместе с Джафаром.

— Началось!

Во дворце, в одном из нижних помещений, был обустроен большой центральный зал — старый, сделанный ещё из необработанного камня и сплавленный драконьим огнём эмира. Здесь собирались те, кто служил во дворце: слуги, воины, учёные.

Они сидели вокруг больших медных чаш с раскалёнными углями, приглушённо переговаривались, согревая руки. Несмотря на непогоду, в воздухе витало спокойствие. Было видно, что эти существа не раз уже пережидали непогоду тут.

Когда мы спустились в укреплённые залы, слуги уже ждали нас. Они быстро расстелили тонкие ковры на полу, принесли большие медные чаши с тлеющими углями, и благовониями.

Ко мне первым подошёл Зибар, распорядитель дворца, его тонкие пальцы изящно обхватили кубок с горячим напитком, сдобренным специями. Я заметила, что он, как всегда, держится сдержанно, но в его глазах скользнуло неуловимое беспокойство.

— Дэса, примите традиционный отвар. Песчаная буря сушит горло, и этот напиток сохранит ваше дыхание чистым, а разум ясным.

Я взяла из его рук тяжёлый кубок и поднесла к губам. Горячий, терпкий отвар окутал язык смесью приправ и чего-то незнакомого, но удивительно приятного.

— Хороший вкус, — я посмотрела на Зибара, пытаясь прочитать в его лице эмоции.

Он слегка склонил голову, принимая мою похвалу, но ничего не сказал. В отличие от других обитателей дворца, этот мужчина всегда выглядел закрыто.

Эрган пил молча, но я видела, что он напряжён. Его тело было расслабленным, но во взгляде, которым он смотрел на отца, читалась сосредоточенность. Я повернулась к супругу, позволяя пальцам лениво скользнуть по его запястью.

— Сколько продлится эта буря?

Он чуть прищурился, будто прислушиваясь не только к завыванию ветра, но и к чему-то ещё.

— Мои учёные на орбитальной станции спрогнозировали около пяти дней, — сказала я, не дожидаясь ответа. — Но я хотела услышать мнение местных. Караксцы ведь умеют предсказывать такие вещи.

Эмир подошёл к нам ближе. Отсветы углей отражались в его глазах.

— Конечно, умеем, — его голос был глубоким, спокойным. — Перед долгой бурей песок начинает «петь». Если внимательно приглядеться, можно увидеть, как он стелется по земле, будто стая змей пробирается через дюны. Это знак, что буря будет долгой.

Он слегка подался вперёд, сцепляя пальцы в замок.

— Но есть и другие приметы. Виверны перестают есть. Их глаза мутнеют. Нурды, наоборот, начинают копать ямы, прячась в песке. Они чувствуют, когда пустыня готовится поглотить всё, что не способно найти укрытие.

Я задумчиво провела пальцем по краю кубка.

— Значит, природа сама подсказывает, что делать?

Эмир хмыкнул.

— Природа говорит, но не все умеют слушать.

Он посмотрел на меня испытующе.

— Ты защитила свои теплицы, построила силовой купол. Но смогла бы ты выжить в пустыне, если бы буря настигла тебя врасплох?

Я подняла взгляд и твёрдо ответила:

— Смогла бы. Но это было бы неприятно.

Эрган усмехнулся, притягивая меня ближе.

— Давай не будем проверять.

В этот момент стены зала вздрогнули. Гул, шедший сверху, становился всё глубже, насыщеннее, превращаясь в нечто осязаемое. Воздух слабо завибрировал. Вдалеке, что-то резко ударило, словно гигантская ладонь шлёпнула по стене дворца.

Я почувствовала, как напряжённо замерли все в зале. Сильные руки Эргана сомкнулись вокруг меня, будто защищая от того, что бушевало там, наверху.

Пустыня гневалась. И ночь обещала быть долгой. Но в любимых объятиях мне не было страшно. Пусть это была моя первая песчаная буря на Караксе, но я знала, что скоро она закончится и небо откроется во всей своей бесконечной глубине, напоминая, что даже самая сильная буря не вечна.

Когда разговоры стихли, несколько старейшин поднялись со своих мест и, поклонившись эмиру, молча направились к центру зала. Один из них нёс в руках небольшую чашу, наполненную чёрным песком. Он двигался