Клетка для лжецов - Сия Кейс Страница 27

Дверь поддалась мгновенно, и Най без единого зазрения совести переступил через порог отведенного девушке отсека. Нет, где-то на задворках его сознания теснилась мысль о том, что он поступает неправильно — но сейчас дело напрямую касалось его самоуважения, задевало его гордость и, если можно сказать, самолюбие.

В первую очередь эта лгунья унизила его проницательность. И теперь он ответит ей не меньшим унижением.

Комната девушки и вправду была чуть теснее, чем та, которую заняли Най с Вэйлом, но, в отличие от их жилища, здесь царил идеальный порядок, поистине достойный безэмоционального механизма.

Единственная вещь, из-за которой можно было заподозрить это помещение в обитаемости — объемная сумка из мешковины, что стояла под собранной койкой.

Ринувшись к ней, Най на мгновение поймал себя на мысли, что за такие выходки отец бы как минимум отвесил ему подзатыльник.

— Я воспитывал тебя джентльменом, а ты вырос бесчестным грубияном! — Звучал в голове его низкий хрипловатый голос.

Да-да, именно так бы он и сказал, став свидетелем столь стремительного нравственного падения сына — но не успел Най отогнать эту мысль, как руки его уже вцепились в сумку и принялись разбираться с крупными медными застежками.

Сумка, кстати, оказалась значительно тяжелее, чем он предполагал. “Наверное, леди-робот носит с собой кирпичи” — язвительно усмехнулся Най.

Впрочем, он почти угадал — только вместо кирпичей между парой сменных синих комбинезонов покоились книги. Огромные библиотечные тома с вложенными между страниц потрепанными листами, несколько записных книжек, одна из которых, судя по толщине, была почти заполнена, и, словно вишенка на торте — банка с краской и кисточка! Почему-то за нее Най схватился в первую очередь.

“Канцелярская лавка Брунтема. Краска быстросохнущая” — значилось на этикетке. “Как жаль, что не такая стойкая, как хотелось бы” — посмеялся ученый, покосившись на свои испачканные пальцы.

Интерес к краске быстро угас, и Най, поставив ее на пол, принялся разбирать книги. Первым он вытащил тяжеленный том в тисненном кожаном переплете: “Межколониальные полеты. Гиперпространства между Кольцами. Теория и практика.”

А она хорошо подготовилась! Най и сам был бы не против полистать эту книжицу на досуге — настолько профаном он чувствовал себя в данной теме. Он прожил под нео-солнцем больше четверти века, но так и не мог уложить в голове все премудрости колониального устройства — возможно, просто из-за того, что Древность и цивилизация погибшей Земли всегда интересовала его больше.

Следующая книга оказалась столь же познавательного содержания — “Единые языки колоний альянса. Том 1: Ас-Касвас — Чанви”.

Най хотел бы посмеяться, но изучить язык Ас-Касвас ему тоже было не по силам — при такой адской орфографии заходить дальше алфавита он даже не пытался.

Третья книга “Полный путеводитель по Второму кольцу. Архитектура и достопримечательности”.

“Спасибо, что не национальная кухня” — язвительно заметил Най.

Он складывал книги друг на друга, то и дело выдергивая сложенные между страницами листы — сначала карту колоний, потом перевод какого-то текста с Ас-Касвас. Везде мелким убористым почерком были оставлены какие-то заметки. Одной из лучших по мнению Ная оказалась: “Колония 15 — вокзальная помойка”. Слово “вокзальная” было пару раз подчеркнуто снизу.

А потом молодой человек добрался до блокнота, что выпал из кармана сложенного синего комбинезона. Поначалу записи, хоть они и были неопровержимыми доказательствами “человечности” Эллы, показались ему безынтересными — краткие выжимки и конспекты из книг, что лежали сейчас на полу, схемы межколониальных путей и описание колоний, не менее хлесткое, чем то, что он нашел на листах:

“Колония 28 — больница. Есть дурдом с названием “Дворец грез”.

Гораздо интереснее стало, когда он добрался до записей, что перемежали эти выжимки сплошной массой текста и гиперболизированными, почти шаржевыми набросками.

“Атлантика” — неплохой корабль. Полетать бы на нем в одиночестве. Знаю, что для этого надо уметь с ним управляться. Может быть, когда-нибудь научусь”.

Ниже на полстраницы расположился неаккуратный (художник из Эллы был так себе) рисунок их корабля. И когда только она успела сделать этот набросок?

Дальше — больше.

“Вэйл. Бывший уголовник и пират. Откровенно туповат, мелет языком, не думая ни секунды. Иногда хочется провалиться сквозь землю от его словечек и грязных намеков.

Не знаю, сколько ему — вряд ли больше тридцати — но ведет себя немногим лучше напыщенного похотливого юнца. Или животного.

По окончании экспедиции надаю ему по морде. Если не забуду”

При виде изображения пилота Най едва не рассмеялся — и пусть портретного сходства не было никакого, Вэйл на странице был вполне узнаваем по огромной непослушной гриве и квадратному подбородку.

Ученый прекрасно понимал, кто получит сполна следующим. Но теперь его даже взял какой-то азарт. Он с жадностью перевернул страницу и прочитал:

“НАЙджел. С ним поосторожнее. Пытается прикинуться хорошеньким, но на деле страшный зануда и педант.

Не дурак, но полный кретин. Если из этих двоих кто-то и сможет заподозрить, то только он.

Временами высоковато себя ставит. Любит командовать. Явно не доверяет Вэйлу — хоть в чем-то мы сходимся”.

Смотреть на рисунок после такой отповеди не очень хотелось, но взгляд сам собой упал на уродливый кособокий набросок скелетика в очках на пол-лица и глупой торчащей челкой.

М-да, с такой силой и уверенностью ему в душу не плевала ни одна девушка. Най с яростью захлопнул блокнот и запихал его в карман. Все остальное он даже не счел нужным положить на место — как-никак, спустя пять минут Элла будет вынуждена сдаться под давлением аргументов.

Он вылетел из отсека как ошпаренный и уже почти собрался идти в грузовой, когда услышал, как мягко задвинулась автоматическая дверь в другой соседний отсек.

Страх сковал его сердце с прежней силой. Если лазутчики лицедеев доберутся до рубки, момент его триумфа над Эллой может и не настать…

* * *

Вэйл никогда не любил возиться с трупами. Даже со свежими. А этот чертов додик как сквозь землю провалился со своими мешками!

— Ну что там? — Поинтересовался он у Лапули, когда еще раз удостоверился, что ничего толкового в карманах у этого козла-лицедея не было.

Возиться с двигателями Вэйл любил еще меньше, чем с трупами. Не сказать, что он совсем уж в них не разбирался, но во всех, даже самых пропащих экипажах, с которыми ему доводилось летать, обязательно был какой-никакой механик.

В этот раз механик разве что видел двигатель пару раз в своей жизни. Элла ощупывала простреленный движок, словно врач пациента. Складывалось впечатление, что она понятия не имела, с какой