Следуя за цветными дымами - Олим Октябринович Бабаев Страница 21

Замыкаться в себе и, как страус, прятать голову в песок я не буду. Чтобы такое же случилось и с моим миром? Нет. Я буду бороться. Заметив моё состояние, Горыныч решил подбодрить меня шуткой:

— Марсель, что с тобой? — спросил он, доставая из кармана своего плаща плоскую металлическую фляжку. — Твоё имя происходит от латинского Marcellus, связанного с Марсом, богом войны. Значит, в тебе должно быть что-то сильное и непоколебимое. На, хлебни. Это не просто коньяк — это настоящий дарианский напиток воина!

— Горыныч, как всё это могло произойти? — спросил я, открывая фляжку. — Неужели люди совсем потеряли рассудок?

— Всё дело в чипах, — ответил он. — Тех самых, которые производит компания «Нейролинк, Инк.». Нейрокомпьютерный интерфейс и нейропротезирование.

— Но ведь ты же и есть основатель компании. Как так вышло?

— Я создавал их как инструмент, который должен был помочь людям достичь уровня технологий древних цивилизаций. Но я не учёл, что их можно использовать не только во благо. Признаю, формально это я виноват во всех бедах, которые обрушились на человечество.

Сначала всё шло хорошо: прямой доступ к сети — всегда и везде, казалось, что мы держим руку на пульсе Вселенной. Но на деле всё оказалось наоборот. Теперь Вселенная держит руку на нашем пульсе. Если мы ведём себя «правильно», то получаем положительные эмоции. Если нет — будь готов к последствиям. Сердце может замедлиться или начать бешено колотиться, как осенний лист на ветру.

— Дальше можно не продолжать, — сказал я, сделав глоток из фляги. Ого, крепкая штука! — Социальные сети, игры, искусственно улучшенные органы... А потом — плати деньги, а если нет — отправляйся на сангиниевые шахты. Так ведь, Горыныч?

Вместо ответа он взял у меня флягу, посмотрел на неё, словно раздумывая, пить или нет, а затем просто убрал её обратно в свой бездонный карман.

— Всё так, — сказал он. — Но будь осторожен с этим. Это нейростимулятор, он вреден людям, особенно для тебя! — Он посмотрел на моё ошеломлённое лицо, колебался мгновение, затем снова достал флягу и протянул её обратно. — Ладно, ещё пару глотков можно. После всего, что ты увидел и услышал, твоя нервная система может не выдержать.

Когда мы подошли к станции метро, я остановился, чтобы выпить из фляги. Вокруг стояло несколько автобусов, битком набитых людьми. Рядом толпились те, кто пытался протиснуться внутрь, но шансов у них не было. Никаких.

Из подземного перехода с грохотом вырвались люди и открыли беспорядочную стрельбу по транспортному терминалу. Паника переросла в хаос: пассажиры вываливались из автобусов, давя друг друга в попытке бежать. Крики смешались с грохотом выстрелов. Одни метались между машинами, другие врезались в толпу у станции, которая, вопреки логике, двигалась навстречу стрелкам, пытаясь найти укрытие. Всё смешалось: страх, агрессия, слепая давка.

В довершение ко всему, на звук стрельбы прилетели странные летающие объекты, которые также начали палить без разбора по толпе, только из чего-то более серьёзного. Эта беспощадная смесь выстрелов, криков, крови и людей увлекла меня. Я потерял Горыныча из виду, а толпа всё напирала. Тут я увидел щелочку, через которую не мешкая пролез в подземный тоннель.

Я уже спускался по каменным ступеням, и спасение было близко, как вдруг случилась новая напасть. Люди вдруг стали падать, сжимая головы руками, и кататься по земле, некоторые бились в конвульсиях. Я, видя это, немного затормозил, и это меня спасло. Сверху прямо передо мной упал мотоцикл вместе с рокером, в спине которого зияла дыра с теннисный мяч с оплавленными и дымящимися краями. На плече мертвеца висел настоящий АК-74, а с багажника сползала большая спортивная сумка. Я машинально взял оружие и сумку и нырнул в спасительный тоннель.

В тоннеле царил мрак, снаружи пробивался лишь слабый луч света, не способный разогнать темноту. От этого крики людей и выстрелы казались ещё более зловещими.

Чтобы не слышать звуки ужасной бойни, я, подобно слепому кроту, ощупывал левой рукой холодный камень стены и медленно продвигался во тьму.

Вход остался далеко позади, стрельба и крики уже почти не доносились, и я решил остановиться. Идти в этой темноте — только заблудиться. Такой вариант мне не подходил, поэтому я решил переждать, пока всё утихнет, а потом тихо выбраться на поверхность. Во мне ещё теплилась надежда, что Горыныч жив и скоро найдёт меня. Иначе пересечь океан, а потом идти через такую же разрушенную Европу у меня вряд ли бы получилось.

Даже если бы удалось добраться до Россиюшки, то что? Подошёл бы к полицейскому и спросил: «Не видел ли, командир, хранителя хрен знает с какого мира или Илон Маркс здесь не пробегал?» То-то и оно!

Я вспомнил, что так и не вернул Горынычу флягу с нейростимулятором, и, не раздумывая, достал её из заднего кармана шорт. Отпив сразу три глотка, я усмехнулся: что там говорил Илон Маркс о том, что это опасно? Если бы это было так, он бы не дал мне её.

Горыныч не обманул — стимулятор начал действовать. Это стало понятно по тому, как моё зрение словно подкрутилось, как у прибора ночного видения. Я видел всё вокруг так ясно, будто смотрел через прозрачную стену.

Что ещё может эта штучка? Оказалось, что многое. Мой мозг улавливал звуки нечеловеческой речи, которые произносил кто-то сверху. Я понял, что слышу улицу. Может быть, напиток Горыныча позволяет видеть сквозь бетон и асфальт? И только я подумал об этом, как моё сознание, усиленное инопланетным снадобьем, показало мне улицу так ясно, будто я всё видел своими глазами. Чудеса, да и только! Ну Горыныч. Змей. Просто супер! Класс!

На поверхности множество полицейских, не скрывая своей внешности рептилоидов, грубо разглядывали тела убитых. Сволочи! Они добивали тех, кто был только ранен. Судя по всему, это действо ещё не скоро бы закончилось, потому что тел наверху я увидел действительно много.

Мои дальнейшие действия определили плащ лесника и шапка-ушанка Горыныча на одном из убитых. Тело лежало ничком, так что подтвердить, что это был он, я не мог. Вообще-то в Америке «Кузьмичи» не сходят с конвейера. Даже если я бы опознал Горыныча, чем бы мне это помогло? Что я должен был делать? Отрезать у трупа руку, при условии ещё, что мне это позволили бы сделать