Вместе - Дэйв Эггерс Страница 38

глядя на Фрэнсиса. – Ты не понял. Она плакала не поэтому. Когда мы пришли, был уже вечер, и она знала, что всю эту прекрасную еду скоро просто выбросят на помойку. Для нее это было невыносимо. – Ханс-Георг посмотрел в сторону буфета, как будто он тоже олицетворял собой расточительство.

– Слишком большой выбор, – сказал еще один мужчина, крепкий, в обтягивающем комбинезоне с короткими рукавами. На руках, скрещенных на груди, вздувались мышцы.

– “Перебор”, – сказал Ханс-Георг. – Так говорила моя тетя. “Зачем нам столько всего?”

Новый собеседник слушал Ханса-Георга, но смотрел при этом на Дилейни.

– Для нее это было символом загнивающего Запада, – продолжал Ханс-Георг. – Воплощением излишеств и глупости. Да, она была коммунисткой, но в этом я с ней согласен. Это было перебором тогда, и это перебор сейчас. Прости, Габриэль. Я монополизировал Дилейни.

– Габриэль, – представился мужчина в комбинезоне и кивнул. – А ты что думаешь? – спросил он у Дилейни, глядя на нее так пристально, что она была вынуждена отвести взгляд.

– О выборе? – уточнила она.

Фрэнсис и Фуад отошли от них, причем демонстративно направились в разные стороны. Габриэль не отрывал глаз от Дилейни, не обращая внимания на их уход.

– Да.

– Это бремя нашего времени и причина большинства болезней нашего общества.

Габриэль слегка покачал головой, как будто говоря: может, так, а может, и нет, но хорошо сказано.

– Да-да! – подхватил Ханс-Георг. – Именно! Исследования Габриэля показывают, что так и есть!

Он остановился, словно предлагая Габриэлю продолжить самому, но тот промолчал, по-прежнему глядя на Дилейни с таким выражением, как будто знал ее когда-то давно и теперь пытался вспомнить откуда.

– Главное открытие Габриэля, – снова заговорил Ханс-Георг, – состоит в том, что выбор – это один из основных факторов стресса для последних трех или четырех поколений. Для миллениалов, поколений Y и Z это не просто синдром упущенной выгоды, это паралич, вызванный неограниченными возможностями. Я правильно говорю, мистер Чу?

Дилейни наконец поняла, кто перед ней. Габриэль с самого начала показался ей смутно знакомым, но она не могла понять почему. Теперь все сложилось. Это был Габриэль Чу, человек, которого знали во всем мире. Это он создал U4U.

– А, так вы – Габриэль Чу! – сказала Дилейни.

Он пожал плечами. Она решила, что это часть его игры – скромно представиться просто Габриэлем и дать собеседнику возможность постепенно догадаться обо всем.

Дилейни знала, что этот человек – один из самых опасных в компании. Рамона Ортиз могла объявить путешествия преступлениями против планеты, но Габриэль Чу казался способным превратить миллиарды умов в кашу. Он не признавал никаких тестов на тип личности, высмеивал типологию Майерса-Бриггса и искренне хохотал над Уолтером Кларком и Вильгельмом Вундтом[13]. Про Фрейда он сказал: “У его работ авторитета не больше, чем у уличных астрологических прогнозов”. В ставшем широко известным меме он заявил последователям Фрейда: “Можете вести свои дневники сновидений и собирать похабные истории. А мне уже известно будущее человечества”. Но если не считать всего этого, он казался человеком вполне простым.

– Ты проходила какой-нибудь из его опросов? – спросил Ханс-Георг у Дилейни.

Лицо Габриэля напряглось – кажется, на этот раз ответ был ему действительно интересен.

– Конечно, – ответила Дилейни, и Габриэль расслабился. – Постоянно прохожу. На них подсаживаешься.

На протяжении многих лет Дилейни смотрела на опросники U4U со смешанным чувством уважения и ужаса. Эти тесты с невинными названиями, якобы развлекательные, были очень популярны. “Какой ты коллега?” “Ты случайно не тайный деспот?” “Поможет ли тебе буддизм стать продуктивнее?” “Что твой увлажнитель говорит о твоей способности обрести счастье?” Опросы были самыми разными – от коротких и эксцентричных до многоуровневых и претендующих на наукообразие. U4U, изначально выпущенное отдельным приложением, стало хитом, разные компании и анонимные разработчики начали создавать свои тесты на его основе, а Габриэль Чу, имевший докторскую степень по клинической психологии, превратился в публичную фигуру мирового масштаба. Его короткие лекции о свойствах личности и их изменчивости смотрели миллионы, и аудитория проходивших тесты неуклонно росла. Результат каждого из них заносился в таблицу, из которой сразу можно было выяснить, кто вы – ценитель высокой кухни, достойный родитель или желанный любовник.

Когда “Вместе” приобрела компанию Чу за 2,1 миллиарда долларов, почти весь мир удивился, так как его тесты казались безобидной игрушкой для обывателей, однако Дилейни предполагала худшее и оказалась права: из их результатов стали извлекать данные о человеческом поведении, которые “Вместе” не могла получить никаким официальным путем. Тесты создавались забавы ради, но содержали сотни очень личных вопросов, поэтому пользователи – то есть потребители – оказались полностью беззащитными. Информация, которой многие ни за что не стали бы делиться в обстановке клинического исследования, радостно выкладывалась на всеобщее обозрение в виде ответов на “развлекательные” тесты.

– Когда я проходил клиническую стажировку, – тем временем рассказывал Чу, – я работал с молодыми студентами, в основном из колледжей, ребятами чуть за двадцать. И большинство людей, которые приходили к нам в клинику, жаловались на одно и то же – на стресс и неспособность принять решение при наличии неограниченного выбора.

– Только представь! – благоговейно прошептал Ханс-Георг. – При советской власти люди мечтали, чтобы у них было больше двух сортов хлеба. А теперь у нас есть выбор, но он нас подавляет.

– Людям нужно три варианта, а не шестьдесят, – сказал Габриэль. – А во многих категориях выбор вообще не нужен. Например, мы выяснили, что из 1000 опрошенных только 77 хотели бы сами выбрать себе матрас. Остальным просто нужен удобный, относительно недорогой и от надежного производителя. Стресс возникает, когда вы начинаете думать, что принесете новый матрас домой и поймете, что он не слишком хорош, или слишком дорог, или при его производстве использовался детский труд.

Откуда-то возникла Кики.

– Вот ты где! – воскликнула она, тыча пальцем в Дилейни. Кики всегда знала, где должна быть Дилейни, но при встрече все время демонстрировала удивление. Она кивнула Габриэлю и Хансу-Георгу. – Мне надо с ней поговорить. Она еще не сделала свое “ЗнакоМы”! Ханс-Георг, твое было прикольным. Что-то про классическую музыку, да?

– Да-да, Дебюсси.

Слово “Дебюсси” в словаре Кики отсутствовало. Она потыкала пальцем в браслет.

– А, точно, – кивнула она и потащила Дилейни к выходу.

– Надеюсь, мы еще поговорим, – сказал им вслед Габриэль. – Может быть, во время твоих скитаний ты забредешь в U4U. И ты тоже. – Он посмотрел на Ханса-Георга, имея в виду, что приглашение распространяется и на него. Но тот не отрывал взгляда от удаляющейся Дилейни.

***

Пока они спускались по лестнице, Дилейни разглядывала костюм Кики. На этот раз на ней был обтягивающий красный топ с рисунком в виде перьев. Легинсы изображали