Нарушители спокойствия (рассказы) - Харлан Эллисон Страница 30

Она слегка покраснела.

— Ева. А тебя?

— Берни, — ответил он.

Самой тьмы мрачнее

«DEEPER THAN THE DARKNESS». Перевод: Михаил Кондратьев

У меня были неприятности из-за моих выходок с самого детства. Мой первый день в детском саду. — Не прошло и десяти минут после того, как моя мама отпустила мою руку и оставила меня в комнате, полном детей, как меня отвели в кабинет директора. Я расскажу вам эту историю в другой раз. Но вот у учительницы начальной школы (1940 год, Пейнсвилл, штат Огайо) на правой руке, держу пари, до сих пор следы от моих клыков. Так что я с самого начала знал, что мне нужно притворяться таким как все, как можно лучше, иначе из меня будут выбивать дурь на переменах и после уроков каждый день. Что ж, как и Альфу Гундерсону в следующей истории, мне удавалось скрывать свою истинную сущность… но не очень хорошо и не очень долго. Ребята, поверьте мне на слово: если вы из тех, кого мы называем «зелеными обезьянами», то другие обезьяны будут рвать вас на части каждый раз, когда учуют ваш запах. Прятаться — это искусство. Но не прячьтесь слишком хорошо, чтобы такие, как вы, смогли вас найти. И не доводите дело до того, чтобы маска, которую вы носите, не стала вашим настоящим лицом. Притворяйся, но не ассимилируйся. И никогда не развязывай сухопутную войну в Азии. Я просто подумал, что стоит добавить и это. Никогда не знаешь наверняка, что взбредет тебе в голову.

I

За Альфом Гундерсоном пришли в окружную тюрьму Пауни.

Заключенный сидел спиной к пласталевой стене камеры и крепко обнимал руками костлявые колени. На пласталевом полу лежала выпрошенная им у охранника древняя трехструнная мандолина, на которой Гундерсон этими жаркими летними днями весьма недурственно бренчал. Тощим задом он упирался в желоб койки — на ней не было даже матраса, — и койка ощутимо прогибалась. Длинный как жердь, Гундерсон заметно сутулился.

От сухопарого заключенного веяло вдобавок какой-то опустошенностью. Тусклые каштановые с проседью волосы в беспорядке висли над низким лбом. Глаза казались горошинами, вылущенными из стручков и вдавленными в мертвенно-бледное лицо.

Невыразительность их только усиливала исходящее от Гундерсона ощущение пустоты. Ни в чертах лица, ни в фигуре — ничего запоминающегося. Ничего выразительного. Казалось, этот человек давным-давно отказался от каких бы то ни было надежд.

Не просто измотанный и усталый. Эта усталость шла словно откуда-то изнутри. Гундерсон так и не отводил пустого взгляда от пласталевой двери даже когда она растворилась, пропуская двух незнакомцев.

Вошли двое мужчин. Походки — столь же схожие, как и неприметные костюмы в серую клетку — как и лица, стиравшиеся из памяти немедленно после ухода.

Вертухай — седеющий туповатый надзиратель минус восьмого разряда уставился им вслед с откровенным изумлением на бородатой физиономии.

Один из серых обернулся — и мигом подметил изумленный взгляд на лице охранника. Голос гостя был ровен и невозмутим:

— Закроешь дверь — и обратно к столу. — Слова холодные, размеренные. Никаких возражений они не встретили. И понятно. Ведь эти люди были Мудрилами.

Рев гиперпространственного корабля прервал застывшее мгновение — и вертухай закрыл дверь, приложив ладонь к замку. Потом побрел прочь из арестантского блока, поглубже засунув руки в карманы комбинезона. Шел он с опущенной головой — словно старался решить какую-то невероятно сложную задачу. Тоже понятно. Охранник изо всех сил старался спрятать свои мысли от проклятых Мудрил.

Стоило вертухаю выйти, как телепаты подобрались поближе к Альфу Гундерсону. Лица их стали плавно, едва уловимо меняться, наполняясь индивидуальностью. Потом они перекинулись встревоженными взглядами.

«Этот?» — подумал первый, слегка кивая на заключенного. Тот сидел как сидел, обхватив руками костлявые колени.

«Так в рапорте, Ральф», — подумал в ответ другой. Затем сдвинул прикрывавшую лоб пластинку и, присев на край койки-желоба, нерешительно коснулся ноги Гундерсона. «Боже милостивый! Он не думает!» — вспыхнула мысль. «Ничего не нащупать!»

Мысль так и посверкивала изумлением.

«Может, заблокирован травматическим барьером?» пришел ответ телепата по имени Ральф.

— Вас зовут Альф Гундерсон? — вкрадчиво осведомился первый Мудрила, положив руку на плечо Гундерсону.

Выражение лица арестанта нисколько не изменилось.

Затем, однако, голова его медленно повернулась, и безжизненный взгляд остановился на сером телепате.

— Да. Я Гундерсон. — Голос ничего не выражал — ни интереса, ни