Вместе - Дэйв Эггерс Страница 3

– Ты, наверное, в курсе, что мы нанимаем не меньше гуманитариев, чем инженеров. Все, что может потребоваться для продвижения новых идей. – Он отпустил застежку. Манипуляции с молнией словно заменяли ему задержку дыхания. Пока он формулировал и проговаривал фразу, он держался за язычок молнии, а если фраза получалась складная, расслаблялся и отпускал.

Дилейни знала о возможностях, которые “Вместе” предоставляет не-инженерам, и рассчитывала на это. Тем не менее ей пришлось пройти долгий путь, чтобы показать себя исключительно привлекательной в категории невежд от математики.

Два года назад Дилейни переехала в Калифорнию и пошла работать в стартап под названием “Фактор 4”, который хотел добавить видеоиграм четвертое измерение – запахи. Их наиболее успешный продукт, “Вонь войны!”, наполнял дома, в которых обитали тинейджеры, смесью запахов дизеля, пыли и разлагающейся плоти. Дилейни предполагала, что основатели “Фактора 4” изначально рассчитывали на поглощение компанией “Вместе”, и оказалась права. Сделка была заключена через полтора года после того, как она пришла в компанию. Основателей, Виджея и Мартина, “Вместе” поглотила вместе с их фирмой, при этом не возложив на них никаких обязанностей. Дилейни, как относительно новый работник, такой чести не удостоилась, но Виджей и Мартин решили добиться собеседования во “Вместе” для всех своих бывших сотрудников, если те пожелают.

– На самом деле мы как раз ищем кого-то с твоим опытом и взглядом, – сказал Дэн. – Ты своенравна, и мы тоже хотим быть такими.

Слово “своенравный” недавно вошло в моду, заменив слово “бунтарь”, которое заменило слово “мятежный”, а оно, в свою очередь, – слово “подрывной”. Дэн опять затеребил молнию. Казалось, он хочет расстегнуть ее до конца и вырваться из рубашки, как ребенок, мечтающий высвободиться из колючего свитера. Сказанная фраза удовлетворила его внутреннего цензора, и он оставил застежку в покое.

Они миновали магазин, который должен был продавать хозтовары и был полон этих хозтоваров, красиво разложенных на полках, но ни покупателей, ни продавцов за витриной видно не было.

– Меня всегда восхищало это во “Вместе”, – сказала Дилейни. – Вы водружаете свой флаг на Титане, пока остальные разглядывают Луну.

Дэн взглянул на нее, и она поняла, что попала в точку. В его глазах заискрились интерес и симпатия, однако он тут же прищурился, явно намереваясь перейти к более серьезным вопросам.

– Мы изучили твою дипломную работу.

Дилейни слегка покраснела. Несмотря на то что диплом был ее главным козырем и, как она полагала, основной причиной того, что ее допустили к собеседованию, она не ожидала, что разговор об этом зайдет так скоро. Она надеялась, что первое интервью сведется лишь к общей проверке ее лояльности.

Она писала свой диплом в разгар антитрастовых претензий к “Сфере”, и основной тезис заключался в том, что неважно, является компания монополией или нет, если людей все устраивает. Она даже придумала формулировку “благонамеренное владение рынком”, что якобы означало гармоничные отношения между компанией и клиентом – идеальное состояние бытия потребителя, при котором все его желания исполняются эффективно и по минимальной цене. Бороться с таким сбалансированным состоянием – значит идти против воли людей, а разве законодательство не должно поощрять то, что людям нужно? Если компании известно все, если ей лучше знать, почему бы не позволить ей беспрепятственно совершенствовать нашу жизнь? Дилейни постаралась сделать так, чтобы текст ее дипломной работы разошелся по Сети. Позже она узнала, что ее имя упоминали во внутренних блогах сотрудники “Вместе” и, более того, на нее ссылался – коротко, но что с того – один из редких европейских законов, поддерживающих курс компании.

– Мы много обсуждали те идеи, о которых ты там пишешь, – сказал Дэн, останавливаясь.

Дилейни в этот момент могла думать только о том, как скоро ее подмышки превратятся в два чавкающих болотца.

– Безусловно, мы и сами понимали, что все так и есть, но не могли донести это до широкой общественности.

Дилейни улыбнулась. “Вместе” была мировым лидером по части распространения идей – в текстовой форме, аудио, видео, посредством мемов, – но при этом компания не представляла, как донести их до правительств, законодателей и критиков. Руководство “Сферы”, а затем и “Вместе”, особенно после вынужденной полуотставки Эймона Бейли, в прошлом их главного пропагандиста и проповедника, страдало неспособностью чувствовать нюансы, спесивостью и временами откровенной грубостью в общении с оппонентами. Верхи “Сферы” никогда не испытывали раскаяния в случае нарушения законов или использования их продуктов в неприглядных целях. “Сфера” сеяла ненависть миллион раз на дню, стала причиной неописуемого множества страданий и смертей, внесла огромный вклад в разрушение демократии во всем мире. В ответ на общественное возмущение в компании сформировали комитеты для обсуждения проблемы. В итоге некоторые алгоритмы были изменены, несколько подстрекателей с высоким рейтингом забанены, а в Бангладеш появились работающие за минимальную зарплату модераторы.

– То, как ты осветила наши проблемы с антимонопольным законодательством через призму истории, – продолжал Дэн, – очень познавательно даже для таких, как я, а я тут с самого начала. – В голосе появилась задумчивость. – У тебя очень острый ум, а нам здесь это необходимо.

– Спасибо, – пробормотала Дилейни, ликуя про себя.

– Как принял твою работу научный руководитель? – спросил Дэн.

Воспоминание о профессоре Мине Агарвал отдалось в сердце Дилейни уколом сожаления. На втором курсе она стала посещать цикл ее лекций под названием “Свободный доступ ко всему – свобода воли” и полностью подпала под ее влияние, уверившись, что “Сфера” – не просто монополия, но самая безжалостная и опасная корпорация, когда-либо возникавшая в мире, – экзистенциальная угроза всему, что осталось в людях живого и интересного.

Через два года, когда Дилейни попросила Агарвал стать ее научным руководителем, та с готовностью согласилась, но была потрясена, когда Дилейни представила ей 77-страничный диплом о безумии и несправедливости антимонопольных мер в отношении “Сферы”. Агарвал поставила Дилейни пятерку. “Эта оценка – за четкость аргументов и глубину исследований, – написала Агарвал, – но к выводам у меня есть серьезные моральные претензии”.

– Все прошло нормально, – ответила Дилейни.

Он улыбнулся.

– Хорошо. Значит, в научном мире до сих пор хоть немного уважают интеллектуальную независимость.

Они повернули за угол и чуть не врезались еще в одну пару, проводившую первое собеседование. Стильная молодая “совместная” шла рядом с мужчиной на вид по меньшей мере лет пятидесяти, отчаянно пытавшимся выглядеть более энергичным и востребованным, чем подразумевал его возраст. Вероятно, этой цели и должны были служить очки в оранжевой оправе, черная поблескивающая рубашка с воротничком на пуговицах и новехонькие кислотно-зеленые кроссовки. Его спутница, стройная женщина в серебристых легинсах, встретилась взглядом с Дэном, и Дилейни могла поклясться, что на микросекунду ее глаза