264 - Илья Тауров Страница 20

секунд, но этого хватило, чтобы вырвать автомат у одного из солдат-полицейских, запустить гарпун в того, кто предал Туве, определить его было легко, так как людей без формы полиции тут было всего двое. Второй человек одетый отлично от всех — Анти Ярвинен, к своему несчастью стоял совсем близко к Андрею, судя по всему руководителю охраны всех северных земель не были знакомы никакие боевые искусства, потому что с помощью обычной подножки и не такого уж сильного толчка Андрей свалил его на землю, молниеносно замахнулся и со всей силы, а учитывая, что он находился в состоянии близкому к аффекту, даже сверх своих сил, ударил прикладом автомата Ярвинена в голову. И всего лишь одного удара хватило чтобы проломить тому череп, даже если какие-то теоретические шансы после этого выжить ещё оставались, то второй удар точно положил всему конец. Длинные светлые волосы были выпачканы в красный, на прикладе налипли кусочки мозга, Андрей бы ударил и в третий раз, но свет во всём тоннеле снова погас. Пилот Кальмара быстро понял, что его-то отлично видно всем, а у него в шлеме если и была функция ночного видения, то шлем с него скинули когда вытащили из машины. Однако сдаваться он не собирался, бросился бежать туда, где ему казалось, была прореха между людьми и машинами. Шансов, конечно, попасть в неё в полной темноте почти не было, однако в руках был автомат, в котором ещё заряжена сеть, да его и без каких-либо снарядов можно использовать как оружие, что Андрей показал менее минуты назад всем присутствующим.

Вряд ли космонавт пробежал более пяти метров прежде чем уткнуться в живую стену из тел, нанёс неведомо куда удар и “стена” чуть обмякла в одном месте, решив, что план хоть как-то сработал, Андрей стал орудовать автоматом словно шахтёр киркой, однако данная порода не собиралась ему поддаваться и совсем скоро нанесла ответный удар. С начала он почувствовал резкую боль в щиколотках, она пробила даже тот плотный туман ярости в его голове, который до сих пор позволял ему творить все эти вещи, которые в нормальном состоянии вряд ли получились бы. Андрей зашатался, если вообще это так можно назвать, он каким-то образом умудрялся стоять, но своих стоп он будто не ощущал, сильный удар в солнечное сплетение свалил его окончально. Космонавт почувствовал, что пролетел несколько метров, больно ударился о землю, руки раскинулись в стороны сами собой, Андрей даже не успел ничего подумать, а два гарпуна пробили ладони намертво приковав их к земле. Вместо того, чтобы пугаться или отчаиваться, как случилось бы с нормальным человеком он стал смеяться, но смех этот был совсем не весёлым.

Всё это время его голову почти не посещали мысли, однако одна там родилась сама собой “Им нужен мой мозг”, - подумал космонавт, и этого было достаточно чтобы своей собственной головой, затылком, врезаться со всей силы в асфальт. Он даже показался каким-то мягким, но сознание, к сожалению Андрея, не погасло. Значит будет сделан ещё один удар, а потом ещё, на четвертый его голову кто-то почти нежно подхватил не давая завершить настолько изощрённое самоубийство.

В тоннеле снова загорается свет, сильнее чем когда-либо раньше за всё время, что космонавт находится в нём. От боли по всему телу он уже почти ничего не соображает, смотрит сначала на одну руку пригвождённую к земле, потом на вторую, в это время к нему подходит какой-то из полицейских и наступает примерно там, где у Андрея локоть, наклоняется, нажимает пару сенсорных кнопок на гарпуне и тот складывается в обычную гладкую металлическую трубку и мужчина в форме просто извлекает её из руки космонавта почти без боли. Кто-то делает тоже самое с его второй рукой и ногами.

— Давайте побыстрее, — говорит кому-то мужчина всё ещё давящий на локоть Андрея, — а то он подохнет от потери крови, нам и так ничего хорошего не светит из-за Анти, а если ещё этого не довезём, то можно попрощаться с должностями.

Из десятков машин стоящих здесь несколько оказались фургонами, в которых, как оказалось, можно оказать скорую медицинскую помощь, в глазах у Андрея темнеет, но он всё ещё видит как к нему бегут двое человек с носилками. Весьма заботливо его кладут на них и бегут к одной из машин, тем его ожидает женщина, которая ловко разрезает штанины одну за другой, быстро бинтует ноги Андрею, а он сам не понимая зачем рассматривает внешность женщины: она смуглая, полная, чёрные глаза, такие же чёрные волосы, форма одежды на ней хоть и похожая на формы всех тут, но чуть другая, будто более лёгкая. Андрею она ничего не говорит, только вводит какой-то препарат чуть выше краснеющих бинтов на ладонях, а Андрей чувствует, что то ли засыпает, то ли умирает.

Но вот это состояние, падения в сон, как будто длится весь путь. Вот они покинули тоннель, в окнах машины, мелькают высотки, потом дома как будто вообще уходят до небес, потом только изредка в поле зрения пилота Кальмара попадают крыши малоэтажных строений. Далее лес, Андрея переносят из машины куда-то, это вертолёт, все всё время что-то говорят, и Андрей вроде бы понимает каждое отдельное слово, но они никак не складываются в единый смысл. Через неопределимое для космонавта количество времени, потому что для него всё сейчас казалось одновременно и мгновением, и вечностью, он почувствовал, что вертолёт приземлился. “Выносите его и держите так, чтобы он стоял, сейчас сам Томас Штаге будет с ним говорить”, - слышится чей-то приказ. “О чём?” — справедливо спрашивает кто-то. “Да я откуда знаю, какая разница?” отвечает первый голос.

Из вертолёта космонавта всё-таки выносят на носилках, но там быстро подхватывают под руки и поднимают, держат чуть над землей, так как из-за раздробленных костей Андрей не простоит и секунды, кровь уже настолько пропитала бинты, что сейчас капает с них прямо на сырой бетон. Андрей хотел бы поднять голову чтобы осмотреться, но на это совершенно нет сил, лишь боковым зрением он может заметить, что находится в какой-то совсем не городской местности, да и вообще вряд ли её здесь кто-то населяет.

Он слышит шаги, видит как к нему подошли несколько человек, обувь одного, того, что стоял по центру отличилась от других, наверное этот тот самый Томас Штаге, чьё имя он слышал всего лишь несколько раз, но уже запомнил, что это молодой глава дома Дойтеров, глава семьи, которой принадлежит всё здесь.

В поле зрения