264 - Илья Тауров Страница 2

— Я пошёл в академию когда мне было 17 лет, только я её закончил, даже не успел по сути дела, как в шестьдесят втором началась война, от и до я пробыл на ней, пять лет, без ротаций, без отпусков, и даже так нам не хватало людей, за это время я заработал внушительную сумму денег и понимание того, что кроме как летать и стрелять мало что умею, да и когда эта программа начиналась мне не очень-то и хотелось уметь, в шестьдесят девятом году я и отправил документы на участие, под некоторым давлением своего командира, шучу, он просто мне посоветовал это сделать, ну и потом несколько раз напомнил. А насчёт опасности, то это вы скорее преувеличиваете, в симуляциях всё уже происходило тысячи, если не десятки тысяч раз и всегда всё было хорошо.

— А как же конфликт групп разрабатывающих полёт?

— Ну вот лично я в это не очень погружен, да я знаю что группа Ли У Вэя разрабатывала способ который в итоге победил то, что предлагал Ян Син. Хоть выбранный способ транспортировки меня на другую планету и более долгий и дорогой, но зато более безопасный, так что видите, — Андрей улыбнулся в очередной раз, — главное безопасность.

— Можете рассказать в чём суть их подходов?

— Ну, — лётчик подумал, что слишком много нукает в своём разговоре, вздохнул и от этого, и от того, что обдумывал как бы это всё попроще объяснить, — представим себе пространство как ткань.

Он поставил указательный палец себе на бедро, потом средним потянул ткань штанины к указательному, потом сделал тоже самое, только уже безымянным подтянул немного ткани к среднему пальцу и продолжил:

— Примерно вот так корабль, Кальмар, как мы его тут называем, сначала это была шутка, но похоже он будет и официально так называться, ну в общем, ладно, — опять “ну” укорил он себя снова, — ближе к делу, примерно так корабль будет затягивать под себя пространство, закрепляться на нём, потом пространство будет возвращаться в исходное положение почти со скоростью света перенося корабль на новое место, понимаете?

— Очень смутно, — призналась журналистка, а Андрей подумал о том, что как-то очень уж красиво она разговаривает на нашем языке, “смутно”, поди такое услышь где-то в последнее время. — А в чём тогда заключался подход Яна Сина?

— Да, не тот человек попал к вам на интервью, потому что ничего дельного я вам тут не скажу, в очень общих чертах, и очень сильно упрощенно, его способ был в том, чтобы создавать, кстати по похожему механизму, небольшие чёрные дыры, корабль бы проваливался в них выходя тоже через огромные расстояние в новом месте, так бы мы добрались до новой планеты в два раз быстрее.

— И почему этот способ не был выбран?

— Нет стопроцентной уверенности в том, что Кальмар долетит туда куда надо или вообще сможет выбраться из чёрной дыры.

— Понятно, давайте на сегодня закончим и продолжим завтра в следующей локации.

— Хорошо вы подготовились, если ещё не закончились вопросы, — сказал Андрей вместо прощания.

Энни только пожала плечами, сказав, что основная цель интервью это именно личность первого космонавта выбранного для полёта на планету, потенциально имеющую жизнь, может даже разумную. В плане личности лётчика за сегодня вообще мало что раскрылось.

На следующий день Андрей и Энни стояли, на фоне космического корабля внушительных размеров, корпус чёрный и блестящий отражал лампы не менее огромного ангара, сам корабль больше всего напоминал сейчас фасолиу. От носа, который был чуть-чуть уже и до самого хвоста этой фасолины по днищу тянулась канава шириной в метров пять, длиной около ста метров, как и сам корабль, и было абсолютно не очевидно почему инженеры назвали его Кальмар, и именно с этого вопроса, а не с личного начала сегодня Энни.

— Просто к нему пока не присоединили лапы, да и видите эти два отверстия спереди, когда всё будет собрано они будут выглядеть как два глаза, эти вещицы нужны для отвода тепла, опять же, если очень сильно упростить. Вот с этими его щупальцами — Андрей показал пальцами кавычки, — будет выглядеть как натуральный кальмар.

— А, ну теперь становится немного яснее, но сюда мы, чтобы было немного поромантичней, приехали говорить именно о вас. Будет ли по вам кто-нибудь скучать? Насколько я знаю, полёт займёт около десяти лет, приличный срок, вам сейчас тридцать один год, вернётесь в лучшем случае в сорок один.

— Ну может родители будут скучать, — улыбаясь своей привычной виноватой улыбкой Андрей опять же типично для себя пожал плечами.

— А жена или может хотя бы девушка?

— У меня была девушка, но я себя не очень хорошо, мягко говоря, вёл, и она от меня уже давно ушла, примерно семь лет назад, вот так же в феврале.

— Что вы имеете ввиду под плохо себя вёл?

— После войны, в рамках обязательных исследований, у меня диагностировали ПТСР, я сразу же начал работать с психотерапевтом, но видимо рефлексы сработали быстрее чем помощь. Когда у нас с ней случались конфликты я реагировал излишне агрессивно, но это никогда не уходило дальше слов, но один раз после её очень сильного крика у меня что-то переключилось, — Андрей небрежно крутанул ладонью возле виска, — и я чуть не придушил её, опомнившись только когда её тело совсем перестало сопротивляться и обмякло что ли. Она-то жива, но с тех пор больше со мной не общалась.

— И с таким бэкраундом, с такими срывами, вас всё равно выбрали на эту роль?

— Во-первых, это единственный срыв, который был со мной и прошло уже более семи лет, во-вторых я ж туда лечу не на переговоры и вообще роль у меня довольно пассивная, куда важнее, как бы это сказать, антропометрия, способность перенести этот полёт и восстановиться.

— То есть реально организм у вас попроще?

Хоть Энни и улыбалась, но Андрей всё равно почувствовал какой-то укол, тем не менее хода этим мыслям не дал — вот он результат многолетней работы с психологами и психотерапевтами.

— Может и так, — лишь в очередной раз улыбнулся он.

Дальше их разговор пошёл хоть и на личные темы, но на менее острые, Андрей рассказал пару историй из детства, в основном с них смеялись, иногда вспоминал войну и даже тут находилось