Четыреста капель крови - Вадим Кленин Страница 16

«Ну, и что теперь делать?» – мысль, как горячий, но мутный шар, вертелась в голове. Уже не в первый раз за сегодняшний день Ефрему Селиверстову приходилось перенапрягать извилины, включая режим форсажа.

Топлива явно не хватало – весь кофеин, полученный вместе с диетической колой, и сочный бургер давно и полностью ушли на эмоции и удивление. Желудок зло забурчал. Но ни единой светлой мысли в голову не протолкнул. Да и темной, откровенно говоря, тоже.

«Это тебе не кактусы безответным андроидам подкладывать, – ожил дремавший внутренний тролль и начал противно хихикать. – Тут – ор-га-ни-за-ция, понимать надо! Мощная, хитрая и тайная. Перед ней пасуют даже взрослые, а уж где тебе-то, дурачку мелкому… В играх с такими ситуациями ты точно еще не сталкивался».

– Не сталкивался, – подтверждающе пробубнил Рема, вяло плетясь в уборную. Его не подгоняли, так что время подумать было.

«Так, спокуха, стоп коняшка, – приказал своему сознанию Ефрем. – Отставить панику. Жердь ведь говорил что-то очень важное. Он ведь что-то знал и придумал. Надо только вспомнить!»

Мальчик приостановился. Из глубин памяти, будто старый видосик, выскочил тот самый момент. Вполне живой Жердь, еще не превратившийся в послушного чужой воле зомби, словно опоенного черной магией компьютерных колдунов, излагал свой план спасения. Перемотав все несущественное, Рема остановился на нужном месте:

«Ага, вот оно!»

Призрачная голограмма в голове слово в слово повторила речь про оружие, которое было спрятано в туалете. Во второй кабинке. Селиверстов обернулся, ухмыльнулся и презрительно посмотрел на сопровождающего «братца», предвкушая месть. «Братец» заметил это, и его хмурая физиономия расплылась в точно такой же кривоватой ухмылке, сделав лицо Ефрема чем-то похожим на мордочку хищного зверя. Рема сглотнул и отвернулся.

«Тьфу на тебя», – подумал он, но потом все же решил показать, что совсем не испугался. Заставил себя повернуться и широко улыбнуться – на этот раз максимально нейтрально. И даже подмигнуть. Но характер внутреннего монолога все же не изменился: «Повторюшка дядя Хрюшка. Навязали на мою голову. Ничего-ничего, сейчас надо действовать спокойно. Притупим немного внимание. Чего ж не поделиться своей же тупостью с «братцем»… Да не важно, кто ты на самом деле. Надо под любым предлогом оторваться от этого дурацкого клона. Да и клон ли он? Клон должен быть таким же, как я. А этот – будто робот. Не человек, а машина какая-то».

Когда мальчики подошли к туалету, Ефрем вспомнил поэму, которую они проходили недавно на литературе. Старую, еще о тех временах, когда в стране жили дворяне, которые прожигали жизнь и стрелялись друг с другом на дуэлях. И постарался крайне учтивым и старомодным манером произнести:

– Не соблаговолите ли вы, дорогой братик, подождать меня тут?

Кажется, «клона» глюкануло, отметил про себя Рема. «Вон как вытаращился. Еще задымится бедолага», – промелькнула мысль. Но эффект был недолгим. Практически сразу Ефрем сам же разрушил ауру светского раута:

– Короче, я быстро отолью, ты тут постой.

«Бог его знает, как эти хлыщи говорили на туалетные темы», – подумал Рема и рванул в туалет, захлопнув дверь перед носом у двойника. Быстро определил вторую кабинку – благо их было там всего три – и заперся в ней.

Где-то на границе сознания появилась наглая птица-«обломинго» и даже крякнула от удовольствия. Рема подошел к бачку, заглянул за него и разочарованно хмыкнул. Не было там ничего. Нет, сливная труба, конечно, была. Водопроводная тоже, но так необходимых сейчас ударных девайсов не было там от слова совсем. Ни кошечки, ни записоньки – кажется, так говорила Машка Пантелеева, староста соседнего класса, когда жаловалась Реме на полный игнор со стороны красавчика из старшего класса. Хотя причем тут кошка и почему она должна уметь писать, Рема тогда не понял, а переспрашивать страдающую подружку не стал. Но поговорку запомнил.

Ефрем встал на унитаз. Его голова оказалась чуть выше перегородок. Это была действительно вторая кабинка, он не ошибся.

– Эй, братик, ты там скоро? Может, тебе помочь? – собственный голос Ефрема послышался из коридора.

«Сразу видно, что ты не человек. Чем ты мне поможешь в сортире? Сказал бы такое в классе, и пацаны бы тебя засмеяли», – обозлился Рема. Но вслух крикнул совсем другое.

– Сейчас, сейчас. Уже скоро.

Сдаваться он не собирался.

«Если нет за бачком, то нужно посмотреть внутри! Но как это сделать?» – мальчик положил руки на холодный фаянс и попробовал его расшатать. Бачок слегка покачивался, булькал, но не открывался. Рема нажал кнопку – вода шумно спустилась и… странно зашелестела. Звук был необычным, будто внутри воде что-то мешало. Маленький водопад бился непривычным звуком.

Рема завернул рукав рубашки и активировал персональный тачпад, открыл поисковик и запросил инструкцию по ремонту унитазов в глобальной сети.

– Бра-а-ат, может, тебе все-таки нужна помощь? – кажется, клон начинал терять терпение. Голос был по-прежнему сворован у Ремы, но в интонации уже появились нотки нетерпения, будто сам вопрошающий захотел в туалет.

Заедает его что ли?

Природу клона-робота Селиверстов пока не понимал. Может, эти подделки какие-то особенные, и тоже должны ходить как люди в уборную?

– Еще чуть-чуть. Подожди, – выкрикнул он и погрузился в инструкцию.

Быстро дочитав, Ефрем раскрутил кольцо и взялся за крышку.

– Ого, тяжелая. Может, и она сгодится.

Так и случилось. Опустить белый, тяжелый фаянс Рема так и не смог. Раздался скрип, потом шаги. А следом – мощнейший удар, который выбил щеколду. Дверь буквально выстрелила, пролетев в миллиметре от правой руки Селиверстова. Распахнулась и так сильно ударила о перегородку, что по инерции вернулась обратно. По непонимающему взгляду поддельного Ефрема стало понятно, что такого тот не планировал.

Этой паузы Реме хватило, чтобы поднять крышку над головой, и когда неуправляемая дверь снова метнулась назад, запустить огромный кусок фаянса точно в голову своему противнику. Атлетом метатель не был, потому решительной победы не получилось. Удар вышел хотя и громким, особенно когда фаянс рухнул вниз, расколол плитку на полу и разлетелся на мелкие брызги, но не особо результативным. Клон отступил лишь на пару шагов. Фаянс рассек ему кожу на голове, и, задев титановую пластину, заставил ту приоткрыться.

Глаза псевдо-Ефрема стали задумчивыми, зрачки замелькали – явно повредилась какая-то программа. Потом он тряхнул головой и снова уставился на настоящего мальчика. Самое скверное, что ни боли, ни ужаса Ефрем не увидел. На него смотрело само безразличие, от чего становилось не просто жутко,