Сага о Головастике. Начало - Александр Нерей Страница 17

Я с нетерпением ожидал дня рождения. Своего и всех близнецов, конечно. Будет повод явиться к деду и потребовать пропуск в другие миры для поздравлений. Возможно, и его удастся разговорить на какую-нибудь интересную тему. А если сразу не получится, так через неделю Новый год подоспеет. Чем тоже не повод? Там, глядишь, Рождество. И пойдёт-поедет, как на колёсиках, то старый Новый год, то день Советской армии. «Возьму его измором, точно возьму», — обещал я себе.

Дня рождения дождаться не пришлось. За неделю до него, через бабулю, получил дедову весточку с приказом прибыть для оказания помощи.

Со смешанным чувством собственного превосходства и железной выдержки с одной стороны, и полной зависимости от стариковских капризов с другой, я ответственно оделся, обулся, проверил карманы, варежки, шарфик и вышел во двор. Мороза ещё не было, хотя середина декабря уже наступила. Гулять по слякоти не хотелось, и я решительным шагом направился прямиком к дедову подворью.

Дед на посту отсутствовал по причине зимнего времени года, и я, постучав для приличия в калитку и крикнув дежурное «хозяева», тотчас вошёл во двор.

Павел шумно завозился в сарае, давая понять, куда именно нужно прибыть для оказания помощи. Стукнув пару раз по двери сарая, я распахнул и её.

— Явился, не запылился, — начал дед с напускным недовольством. — А хоромы к Новому году, кто за вас прибирать будет?

— К какому Новому году? То есть, как прибирать? — опешил я, и, как обычно, в голове сразу всё перепуталось.

Умел треклятый бородач озадачить, ещё как умел. Хоть готовился к встрече с его выкрутасами, и даже считал, что готов к ним, но опять растерялся.

— Это же повод собрать всех шпингалетов. Всех двенадцать. Там, для собрания или для гульбы по улицам. Не говоря уже о прочтении и голосовании за ругательства, — изрёк мастер обескураживать.

— Мы пока не настоящие посредники. Клятвы-то не давали. И кто нас собирать станет? Я не старшой покуда. И как ты представляешь гульбу двенадцати близнецов по улицам? — достойно возразил я наставнику.

— Резонно калякаешь, — согласился дед. — Приказ всем явиться от моего имени разошлёшь. А вот насчёт гульбы, тут ты узко мыслишь. Про маскарад слыхал что, или нет? Личины волков, зайцев тебе мамка на ёлку не покупала? Хороводы в детсаду не водил?

— То в детстве было, — продолжил я упрямиться, но в душе радостно зазвенело.

— Ишь ты, взрослый выискался. Как знаешь, можете не гулять вовсе. Какое мне дело до ваших дней рождений, Новых годов с их каникулами? Но ежели остальные прознают, что ты праздники попортил, на себя пеняй.

Я постоял и хорошенько поразмыслил над дедовыми словами. Представил, как мы гуляем гурьбой в дюжину человек и все в одинаковых масках зайчиков, как играем в снежки или салочки. Картина получилась неправдоподобной, но чего только не увидишь в этой, новой для меня, жизни.

Я дал согласие на новогоднее сумасшествие, но решил уточнить:

— Что нужно сделать?

— Самую малость, — оживился Павел. — Сарай до ума довести. Стол соорудить, лавки. Главное, освободить его от хлама. Есть вопросы? А то пойду печку топить. А ты тут посиди, пораскинь мозгами.

Дед удалился, а я остался один на один с новогодними думками. И, конечно, с соблазном залезть в комод и узнать, что такого навыдумывала моя команда.

Держался я долго. Пересиливал себя, старался не смотреть на комод, а думать о деле, но сосредоточиться так и не смог.

Неожиданно в подвале зашуршало, и я поторопился вскочить и встать спиной к двери сарая, чтобы удобнее наблюдать за лазами. Хорошо, что они были сделаны шагах в четырёх один от другого, но так сделаны, с умом, наверное, чтобы сразу не увидеть, что происходит в обоих одновременно.

Я стоял и уже мысленно приготовился к какой-нибудь пакости, но из левого лаза выросла голова моего близнеца. Напустив важность, я строго окликнул:

— Стой! Кто идёт?

— Своих не признаёшь? — начал Александр из неизвестного мира, но я не дал ему договорить.

— Представьтесь, как положено.

— Одиннадцатый я. А ты кого ждал? Меня к вам баба Нюра прислала. Говорит, деду помощь нужна.

— Ладно. Напугал меня до чёртиков. Уже чуть почту не проверил, а тут ты скребёшься, — признался я в минутной слабости.

— Рано же ещё, — вздохнул сосед с облегчением.

— Забудь. Тут такое наклёвывается, в двух словах не расскажешь. Садись и слушай, — перевёл я тему разговора в требуемое русло.

Рассказывал я долго и подробно, а мой благодарный слушатель внимал и мотал на ус. Глаза его то загорались искрами, то гасли, и тогда он о чём-то задумывался. Наверное, тоже сидел и кумекал, взвешивая «за» и «против».

Когда закончил рассказ о собрании и принятии новых ругательств, о посиделках на день рождения, об игре в снежки в карнавальных масках, о других возможностях времяпровождения, он всё так же молчал. Продолжал сидеть и глядеть сквозь меня, сквозь стену сарая.

— Ты ещё здесь? — справился я в шутку, не дождавшись, когда друг намечтается.

— Тьфу, на тебя. Во второй раз стращаешь, — признался одиннадцатый и, оживившись, продолжил: — Всё понятно. На какой день организуем братьев для работы?

То, что положение обязывало о близнецах проявлять заботу, меня не слишком радовало, а вот то, что теперь можно запросто собирать всю ватагу и командовать ею, мне пока в голову не приходило. «Это каких дел наворочать можно, — размечтался я не ко времени. — И хулиганов проучить, и…»

— Не спать! — теперь дружок вернул меня на грешную землю.

— Сам предложил, тебе и голову ломать, что да как делать. А я хоть немного себя командиром почувствую, — пробурчал я недовольно и снова закатил глазки, вспоминая, на чём меня прервал подчинённый.

А этот подчинённый отвесил мне оплеуху, чем окончательно вернул в чувства, и мы вцепились друг в дружку. Потом весело, не обижая больными тумаками, начали метаться по дедову сараю.

— Какие у тебя предложения? — не прекращая свару, спросил я близнеца.

— Ты у нас начальник, ты и думай, — пропыхтел он в ответ, и мы продолжили кататься по пыльному полу.

Так мы скорее согревались, чем выпускали пар противоречий. И это был наш первый конфликт, как у начальника и подчинённого.

Наконец, наигравшись и запыхавшись, мы прекратили возню и присели